Леонардо Падуро - Злые ветры дуют в Великий пост

— Послушай, Марио, — сказал Тощий, выпив очередную порцию, — ты в самом деле думаешь, что марихуана имеет какое-то отношение к Пре?

Конде зажег сигарету и повторил проделанное другом упражнение со стаканом рома:

— Если честно, не знаю, Тощий, но у меня есть такое предчувствие. Я еще не успел войти туда, как понял, что эти стены уже не такие, как прежде, тут иной мир и нет больше нашей старой, доброй Пре. Знаешь, возникает очень странное ощущение, когда возвращаешься в какое-то место, которое помнишь как свои пять пальцев, и вдруг осознаешь, что ты представлял его себе совершенно другим. Мне показалось, что мы с вами были попростодушнее, а эти то ли от рук отбились, то ли обнаглели. У нас были свои бзики — длинные волосы, балдежная музыка, но нам столько капали на мозги про нашу историческую миссию, что мы в это поверили и считали своим долгом выполнить ее, разве не так? Среди нас не было ни хиппи, ни нынешних фриков. Этот, — Конде указал на Кролика, — бредил историей и прочел больше книг, чем вся наша кафедра истории вместе взятая. А этот, — он кивнул в сторону Андреса, — втемяшил себе в голову, что станет врачом, и стал им, а еще захотел участвовать в национальном чемпионате и днями напролет тренировался с бейсбольным мячиком. А ты — ты ведь не пропускал ни одной юбки и тем не менее потом спокойно получал на экзаменах в среднем девяносто шесть баллов.

— Ну послушай, Конде, — Тощий замахал руками, будто тренер, пытающийся остановить бегущего игрока, оказавшегося в опасной близости к убийственному ауту, — ты, конечно, все правильно говоришь, но правда и то, что хиппи-то не было, поскольку их попросту вытравили… Ни одного не оставили.

— Нет, Конде, мы не слишком отличались от современной молодежи, — вступил в разговор Андрес и отрицательно помотал головой, когда Тощий протянул ему бутылку с ромом. — Да, наверное, мы были чуть более романтичными или менее прагматичными, или воспитывали нас построже, но, думаю, в конечном итоге жизнь проходит как мимо нас, так и мимо них. Мимо всех.

— Вы только послушайте, как завернул, — менее прагматичными! — засмеялся Кролик.

— Нет, Андрес, так тоже неправильно. Мимо, да не зря. Ты, к примеру, стал тем, кем хотел, а если тебе с бейсболом не обломилось, так просто не повезло, — возразил Тощий, который хорошо помнил тот день, когда из-за растяжения связок Андрес выбыл из лучшего в его жизни чемпионата.

Для друзей это было общее горе — травма Андреса перечеркнула их надежды иметь в гаванской команде «Индустриалес» своего человека, который будет сидеть на одной скамейке с Капиро и Маркетти.

— Да, легче считать, что не повезло. Может, и тебе тоже не повезло? Не надо себя обманывать, Карлос, тебя подставили, и теперь ты в жопе. И я, хоть, в отличие от тебя, могу ходить, тоже в жопе, потому что не смог стать классным бейсболистом, зато стал заурядным врачом в заурядной больнице, имею заурядную жену, которая работает в дерьмовом учреждении, где заполняют дерьмовые бумажки, чтобы ими подтирались в других дерьмовых учреждениях. И двое моих детей по примеру отца тоже хотят стать врачами, так как их мать вбила им в голову, что врач — это «кто-то». Так что, Тощий, и не пытайся пудрить мне мозги разговорами о том, что мы себя реализовали, и о прочей хрени; я всю жизнь делаю не то, что хочу, а то, что, как мне постоянно внушали, правильно или нужно делать. Вот и делал — учился, женился, был примерным сыном, стал хорошим отцом… Не сходил с ума, не ошибался, не лажался — но это не жизнь, пойми. И не думай, что я по пьяни околесицу несу. Посмотри на меня — я похож на пьяного?.. Вот и не пудри мне мозги, потому что вы сами заявили, что я сбрендил, когда влюбился в Кристину: мол, она на десять лет старше и десять раз была замужем, если не больше, и вела себя неподобающим образом, а значит, шлюха, и как я мог поступить так с Аделой, хорошей и порядочной девушкой, которая вдобавок училась в нашей школе… Уже не помните? А я помню и всякий раз, когда думаю об этом, ругаю себя за то, что не прыгнул тогда в автобус и не уехал к Кристине. Пусть хотя бы раз в жизни лоханулся по-крупному.

Конде, Тощий и Кролик молча смотрели на своего друга, будто впервые его видели. Безупречный, интеллигентный, уравновешенный, успешный, спокойный и уверенный в себе Андрес, которого они так хорошо знали, вдруг повернулся совершенно неизвестной им стороной.

— Очень красноречиво, — наконец прокомментировал Конде. — А мне казалось, что я из вас самый несчастный.