– Да. Я не желаю ему неприятностей. И не собираюсь отыгрываться. Я просто не хочу, чтобы он бросал меня, не хочу, чтобы он нас бросал, меня и ребенка, хочу, чтобы он вернулся.
– Не волнуйтесь. Если это зависит только от меня, он вернется. И не ломайте себе голову ни насчет денег, ни насчет способа, каким он их раздобыл. В конце концов, он и правда мог занять их. Не все люди плохие. Бывают и хорошие, которые умеют помогать другим.
Она затрясла головой.
– Если он их занял, чего мне, спрашивается, радоваться. Разве вы не понимаете, что тот, кто одолжил ему деньги, придет и будет требовать их с меня, не сегодня, так завтра? Только этого не хватало.
– Не ломайте себе голову,– повторил я.– Там видно будет.
– Ладно. А что касается вашего гонорара, хорошо, что вы заговорили об этом. Я…
Жестом я попытался остановить ее.
– В другой раз.
– Ни в коем случае,– возразила она.– Послушайте, месье, я себя знаю. Если вы не возьмете хотя бы самую малость, я буду думать, что вы не хотите всерьез помочь мне.
– Хорошо. В таком случае, раз уж вам непременно хочется потратить деньги, двух-трех тысяч вполне довольно. Как раз на первые расходы. А там посмотрим.
Она встала и пошла доставать из ящика буфета старую коробку из-под печенья, возведенную в ранг сейфа. Открыв ее, она вынула две бумажки по пять тысяч и одну – на десять. Потом протянула мне одну из тех, что были по пять. Я не стал спорить, чтобы не огорчать ее, и спрятал ассигнацию с твердым намерением возвратить ей ее при первой же возможности. Осушив до дна свою рюмку, я схватился за шляпу.
– Буду держать вас в курсе,– сказал я.
Верните его,– взмолилась она.– Это он в припадке отчаяния, с тоски.
– Безусловно.
– Не может быть, чтобы он совсем меня бросил. Что со мной будет, да еще с ребенком? А все эти неприятности, я так их и чую, словно они уже навалились на меня!
– Ну, будет, перестаньте расстраиваться. В вашем положении это не годится.
Она проводила меня до лестничной площадки, по которой гулял ветер. По-прежнему лил дождь, и где-то на заднем дворе из переполненного водосточного желоба вода с особой звучностью падала на крышки помоек.
– Скажите,– спросил я на прощанье,– кто эта юная особа, с которой я встретился на лестнице, поднимаясь к вам? Если не ошибаюсь, ее зовут Жанна.
На лице сожительницы Демесси появилась презрительная гримаса.
– Вы имеете в виду Жанну Мариньи?
– Возможно. Не знаю. Мне кажется, она живет этажом выше.
– Это Жанна, дочь вдовы Мариньи. Ничего особенного, пустышка.
– Кто, вдова?
– Дочь. Почему вы об этом спрашиваете?
Я мог бы ответить, что в мои функции входит проявлять интерес к судьбе вдов и сирот; но я ограничился следующими словами:
– Просто так.
Она нахмурила брови.
– Ну да… просто так! Вы предполагаете, что она с Полем…
– Предполагаю – что?
– Что они затевали или могли затевать что-то вместе?
– Вам это, пожалуй, лучше знать. Вы что-нибудь заметили?
– Я заметила,– проворчала она,– что все мужчины в доме – и молодые, и старые – только и делают, что косточки ей перемывают, а сами глаз с нее не сводят.
– Или с ее трусиков,– улыбнулся я.
– Ах, и вы тоже!
– Да это же сразу бросается в глаза.
– Эта потаскушка считает, что таким образом оживляет местный пейзаж.
– А вы полагаете, он в этом не нуждается?
– Боже мой! Кого вы об этом спрашиваете? Меня! Да ладно! Вам-то что за дело, а?
– Потом скажу. До свидания, мадам Демесси. Как только что-нибудь узнаю, сразу сообщу вам.
Я спустился по лестнице, преследуемый ветром, которому, видно, чем-то не понравилась моя шляпа, и получая прямо в лицо целые потоки воды, словом, ни дать, ни взять – отважный капитан. Но вот наконец я ступил на твердую землю, пересек пустынный двор и, выйдя за ворота, окинул взглядом фасад дома. На четвертом этаже вязаные зверушки по-прежнему невыносимо скучали. На пятом – нейлоновые трусики, промокнув до нитки, резвились, выделывая голубые прыжки.
Я оставил свою машину на улице Данциг, у решетки Боен. (В округе полно оград и решеток.) Забрав ее, я поехал по направлению к перекрестку Конвент-Вожирар.
Моя секретарша Элен, большая любительница бистро, сообщила в тот день, как раз перед тем, как мне ехать к подруге Демесси, что Ривале, парень, с которым мы познакомились, когда он еще держал табачную лавочку с баром на улице Пти-Шан, прямо напротив моей конторы, обзавелся теперь шикарным кафе-рестораном, расположенным на этом самом перекрестке. И раз уж я очутился в этих краях, следовало подумать о визите вежливости. Ривале был отличный парень, а после того, как он уехал с улицы Пти-Шан, мне не часто доводилось с ним встречаться. К тому же давно пора было перекусить, голод давал себя знать. Так что лучше уж подкрепиться у него.
Читать дальше