Лео Мале - Нестор Бюрма в родном городе

Он поворачивается к Дорвилю.

– В последний раз вы видели Дакоста когда?

– Вчера днем,– отвечает Дорвиль.– Я пошел к нему, чтобы передать сообщение г-на Бюрма.

– А сами вы не передаете сообщений? – спрашивает комиссар, глядя на меня.

– Дакоста не вызывал у меня симпатии. Чем меньше я его видел, тем лучше.

– Вы всегда так относитесь к своим клиентам?

– Я не считал Дакоста своим клиентом. Моими настоящими клиентами были г-н Дорвиль, г-жа Ламбер и эта несчастная малышка.

– Понимаю. И это сообщение состояло в чем?

– Ни в чем. Я как раз просил передать, что ничего не нашел.

– Ха-ха!– смеется комиссар.– У вас случаются осечки?

– Как и у всех. И к тому же, если говорить искренне, я не так уж стремился вернуть Аньес в отчий дом. Я понял, что она не была там счастлива. Я решил, что она удрала с любовником. Мир праху ее. Я не испытывал потребности стараться изо всех сил.

– Даже если бы вы это делали, это ничего не изменило бы. Ведь все было закончено до вашего приезда сюда. А вчера, г-н Дорвиль, каким вы нашли г-на Дакоста?

– Как всегда, в состоянии отупения. Жвачное животное.

Вайо сверяется со своими записями.

– Ролан Шамбор и Андре Ковэн, знакомые покойного… обнаружили его… Они предупредили полицию и т. д.

Он поворачивается к фараону, выполняющему обязанности секретаря, и протягивает ему листок.

– Ради приличия вы их вызовете сюда или пошлете за ними, чтобы они подтвердили свои показания. Так положено.

– Хорошо, шеф.

– Г-н Бюрма! Вы были убеждены, как вы сами сказали, что чем меньше вы будете встречаться с Дакоста, тем будет лучше. Но тем не менее вы оказались на месте происшествия.

– Совершенно случайно. Я ехал в Праду навестить дядю с тетушкой. Проезжая по дороге, я заметил около «Дубков» оживление. Я подъехал. Из чистого любопытства.

– Ну что ж, это законное чувство. С вами, кажется, кто-то был?

– Случайный попутчик – он голосовал на дороге, и я решил его подвезти, ему тоже надо было в Праду. Он незаметно смылся, до того как обнаружили Аньес. И правильно сделал. Ему уже при виде Дакоста стало не по себе.

– Да, такие люди попадаются. Не все похожи на вас. Скажите-ка, среди знакомых Аньес, в списке лиц, которые могли что-нибудь знать о ее судьбе, предоставленном вам вашими клиентами, фигурировала некая Кристин Крузэ, так? Вы ездили к ней?

– Нет. Я сначала отправился к алжирцам, которым мои клиенты могли сами захотеть задать вопросы. Я поехал к ним, чтобы потом мог сказать, что я их видел. Я не спешил. Я не хочу сказать, что я не собирался навестить мадемуазель Крузэ, но у меня был вагон времени. А потом я узнал от Дельма, журналиста из «Эко», который брал у меня интервью, что…

– Да, что она повесилась. Все это явно дело рук сумасшедшего. Меня не удивило бы, что и здесь не обошлось без Дакоста. Может быть, ей стало известно, что он убил Аньес. Вот так. Ужасная трагедия, но здесь все ясней ясного. Это не испортит нам выходные дни.

Я молчу и только смотрю на него. Невозможно понять, верит ли он сам тому, что говорит. Я не могу разобраться, кто он такой: то ли действительно такой болван, каким описал его Дельма, то ли суперумник.

– Я хотел бы кое-что добавить,– произносит глухим голосом Дорвиль.– Дакоста, возможно, не был таким уж сумасшедшим. Там, в Алжире…

Он вытаскивает на свет божий историю предательства, заочного приговора…

– Это он был предателем, и в конце концов сознание своей низости стало для него невыносимым. Может быть, дочь его разоблачила, и он сжег то, что оставалось от полученных денег…

– Вот те на! – шепчет комиссар, наполовину заснувший.– Мне-то какое дело до ваших семейных историй, мой дорогой г-н Дорвиль? ФНО, OAS, и все эти ЗАД! Хватит! Вел ли себя Дакоста так, потому что он продал своих товарищей или потому что спятил, результат один. Возможно, ваши объяснения, мотивировки и т. п. понравятся журналистам, так как это даст им материал, но что это меняет в том, что я вам только что рассказал?

– Ничего, конечно, простите.

– Ну что ж, остановимся на этом. До свидания, г-н Бюрма. Я очень сожалею, что вы нашли эту девушку уже мертвой.

– И даже нашел ее не я,– говорю я с горечью.– Ее нашла собака.

В коридоре, среди людей, ждущих приема, я замечаю журналиста Дельма. Увидев меня, он украдкой шепчет: «Привет!» Я заговорщически улыбаюсь ему и выхожу вместе с Дорвилем. Мы подходим к моей машине и садимся в нее.

– Невозможно представить, что Дакоста виновен,– вздыхает Дорвиль.– Я имею в виду алжирское дело. Я бы хотел не верить, но невозможно отрицать очевидное. Он не стал бы убивать Аньес и парикмахершу и сам бы не повесился, если бы был невиновен. К тому же эти деньги… Много нашли денег?