Лео Мале - Нестор Бюрма в родном городе

Наверху, держа бокал в руке, я сообщаю ему все необходимое, чтобы он мог накропать свою фирменную статью. Он стенографирует мой рассказ.

– И напоследок еще один вопрос,– говорит он, еще больше усугубляя опасный наклон своей шляпы, привинченной у него на макушке.– Вы здесь по делу или в отпуске?

– В отпуске, навестить родных и т. п. Не по делу.

– А! Вот как! А как же тогда ваша пушка?

– По забывчивости. Она всегда со мной, и я настолько к этому привык, что, бывает, купаюсь вместе с ней.

– Ну, значит, так и напишем: в отпуске.

– Так и пишите.

Он смотрит на меня с улыбкой.

– А что это у вас там в области носа, промеж глаз? Как будто удар… солнечный удар.

– Солнечный удар и есть. Видите ли, мы, парижане… я хоть и родился здесь, но я все-таки парижанин… Так вот, у нас, парижан, чрезвычайно чувствительная кожа.

– Конечно, конечно. Значит, пишем: в отпуске.

– Вот-вот. В отпуске. Я забыл вам это сказать.

– Что именно?

– Что я в отпуске. Вы не забудете?

– Я это запишу. Вы позволите вас сфотографировать? Это, конечно, не бог весть как, но освежит статейку.

Он делает снимок со вспышкой.

– Ну что ж, благодарю вас,– говорит он наконец.– Я побегу в свою газетенку отредактировать все это. Материал выйдет завтра утром. Может быть, еще увидимся?

– И не позднее, чем сегодня вечером, если вы свободны и не имеете ничего против моего общества. Мне нравится ваша физиономия, Дельма. Хоть я и родился здесь, верно, но это было так давно, что я себя чувствую как посторонний. Здесь как будто теперь есть ночные кабачки? Вы не могли бы заглянуть со мной в один-другой?

– О! Да это же… замечательно, просто замечательно! Я… я польщен… Я свободен в десять часов. Идет?

– Идет. Заезжайте за мной, я буду на террасе кафе «Риш». Я в отпуске. Этим надо воспользоваться.

– Конечно,– соглашается он, прощаясь.

Он хоть и под мухой, но соображает неплохо. Завтра я ознакомлюсь с его прозой и станет ясно, могу ли я в случае необходимости ему довериться.

Могу. В статейке, которую он написал, нет никаких подвохов и никаких коварных намеков, ничто в ней не дает оснований хоть на минуту заподозрить, что автор имеет свое особое мнение по поводу отпуска Нестора Бюрма, «нашего замечательного соотечественника, известного детектива» и далее в том же духе. Он отнюдь не дурак, этот Дельма. Кстати, я имел возможность убедиться в этом сегодня ночью, во время нашей скромной великокняжеской прогулки. Он не выставлял меня как ярмарочное диво. Все это заслуживает вознаграждения. Я набираю коммутатор «Литтораль» и прошу соединить меня с номером, который мне на всякий случай оставил молодой журналист.

– А! Г-н Бюрма,– говорит он, сразу же узнав меня по голосу.– Ну что? Читали мою статейку? Фотография к ней, правда, не очень удачная, да?

– Это неважно. Отличная статья. И должен добавить, что вы тоже молодец.

– А! Я молодец?

– Да.

– Ну что ж, я рад.

– Ну да. Еще хотел вам сказать… Мало ли что, всякое бывает. Я в отпуске и не устану это повторять, но все же… представьте, например, что один из моих друзей детства просит моего вмешательства, выражаясь профессиональным языком… ведь я бы не смог ему отказать, не так ли?… Вообразите также, что расследование развивается сенсационным образом… Вы следите за ходом моей мысли?

– Еще бы.

– И вы бы сняли с него сливки. Не даром, конечно. Я бы, разумеется, использовал вас. У меня всегда было амплуа разумного мужчины.

– О! Черт побери! Ничего себе!… Я вам заранее благодарен…

– Не слишком увлекайтесь. Готового ничего еще нет. Просто я хотел знать, понимаем ли мы друг друга. Вот так. На днях, возможно, увидимся.

Я кладу трубку.

Все это происходит в четверг, 12 мая, в середине дня. Вот уже тридцать четыре часа, как я высадился здесь, срочно вызванный, чтобы пролить свет на таинственное исчезновение малышки Дакоста, а пока еще ничего существенного не сделал, не считая того, что схлопотал пару затрещин, обласкал взглядом бедра загадочной блондинки и обнаружил одну повешенную и полураздетую брюнетку с сомнительными связями. Что касается последней, местная газетенка хранит на сей счет полное молчание. Она, должно быть, по-прежнему висит вполне вертикально и одиноко в окружении роя мух. Кстати о мухах. Лично я не намерен оповещать о них полицейских до тех пор, пока не повидаюсь с приятелями Аньес, краткий список которых мне предоставил Дорвиль (Соланж Бакан, Серж Эстараш, Роже Мург), а также с дирекцией ее школы. Вывод: вроде бы настало время заняться всеми этими персонажами.