Андрей Стрельников - Посмертный бенефис

Сведениями о его работе на Божко К.И. не располагаем. Личные качества: абсолютное пренебрежение опасностью, огромная физическая сила, глубокое знание взрывных устройств и взрывчатых веществ и умение ими пользоваться.

Слабости: роскошные автомобили, черная икра, молоденькие девушки…»

Вот кем ты стал, Брык. Что же, этого и следовало ожидать. Жизнь возводит баррикады, и нельзя сидеть на них верхом. Можно жить только по одну сторону этих баррикад. Или — по другую. Еще тогда, в Африке, ты сделал свой выбор. Я — свой. Аминь.

Вот и он. Зашел в салон, осмотрелся, сел на два ряда впереди меня. До боли знакомая плешь, окруженная легким пушком. Сытый, в жирных складках, затылок-шея.

Он будет спать. Он всегда спит. Спит до Каймановых островов, спит до Багамов, спит до Киева, спит до Бангкока, спит до Амстердама. Сначала меня это раздражало, потом привык.

Уже три месяца я облетаю земной шар с этим типом.

Я стал его тенью. Живу какой-то… псевдожизнью. Ночую в одних с ним отелях, обедаю в ресторанах напротив, фотографирую всех, кто обедает с ним, ужинает, встречается на пляжах, продает ему газеты, галстуки, сигареты, играет с ним в теннис, навещает его в номере.

Иногда мне становится неловко, что мы с ним не здороваемся. Хотя, разумеется, он не может меня узнать.

Я меняю одежду и внешность по пять раз на день. Роберт, конечно, не профессионал. В моем деле. Он — Эмиссар. Его специальность — наркотики. Все, что связано с закупкой, погрузкой на суда, принадлежащие империи Божко, утряской таможенных проблем, транспортировкой, разгрузкой в доках, принадлежащих той же империи, но уже в Европе, все это — его епархия.

В принципе, он — второе лицо в империи, хотя известен, кажется, только самому Божко и двум-трем его заместителям. В офисе «Ситас» не появлялся никогда. Эмиссар — пока главная моя удача. А две папки в сейфе Божко — адреса и имена всех его дилеров в Европе, на Украине и в России. Но это — конец цепочки. Сейчас я занимаюсь ее началом. Таиланд, Вьетнам, Турция, Пакистан; города, адреса, причалы, доки и — фотографии, фотографии, фотографии…

Уже на третий день пребывания в любом городе я ориентируюсь в его номере, как в собственной квартире. Все документы, проходящие через Роберта, есть у меня на пленке. Он аккуратен, как швейцарский банкир, поэтому кассет в моем портфеле становится все больше и больше. То самое количество, которое неизбежно должно перейти в качество. Об одном жалею: телефонные «жучки» кончились уже полтора месяца назад, а до заветного сейфа в страховой компании, — ох, как далеко.

Жизнь, безусловно, удивительна и полна неожиданностей. Банально, но факт. Если бы три месяца назад кто-нибудь сказал мне, что я с таким наслаждением буду гулять по узеньким улочкам старой Квартейры, что я почувствую себя здесь как дома, что с удовольствием буду слушать пьяную беззлобную ругань немытых рыбаков и сидеть с ними за одним столом в прокисших пивнушках, я в лучшем случае пожал бы плечами и прервал разговор с шизофреником, утверждающим подобное…

Три месяца жизни в отелях и самолетах, в разных странах и на разных континентах, в разных часовых и климатических поясах заставили меня по-иному взглянуть на хорошо знакомую, казалось бы, Португалию. Странно: за пять лет жизни в Алгарве мне ни разу не приходила в голову мысль, что здесь я — дома. Сейчас — пришла. Мое устоявшееся отношение к Ангарве — легкая ирония с некоторым оттенком презрения — уступило место какой-то растерянности. Что для меня дом? Страна, где я родился? Город, где живут бывшая жена с сыном? Или тихая провинция на юге Европы, куда я прибежал тайком, нелегально, поджав хвост, как побитая собака, отвергнутая новыми хозяевами и отовсюду изгнанная?

Португалия приняла меня, охотно поверив обману. Конечно, в этой доверчивой провинции есть свои недостатки, но — пять лет жизни… С ними-то что делать?

Мне необходимы были эти три месяца, чтобы понять: в глубине души я искренне благодарен этой земле, этим людям, солнцу и морю, давшим мне временный приют и позволившим хотя бы частично очиститься от грязи — от многих лет работы на Систему.

Я бежал из собственного дома, облитый грязью с головы до ног. Меня здесь приняли и дали отдохнуть, и я в долгу перед этой землей. Я обязан отмыть ее от тех зловонных пятен, которые остаются после моих милых соотечественников.