Берт Хиршфелд - Бонни и Клайд

Она последний раз затянулась сигаретой и швырнула ее в ванну. Даже не рассмеявшись, когда К. У. смешно задергался, чтобы не встретиться с окурком, Бонни вышла в комнату и хлопнула дверью.

Клайд все еще сидел на кровати и колдовал над револьверами. Они были уже почти собраны и сверкали под лампой. Вид у Клайда был сосредоточенный, словно он размышлял о проблемах для него новых, словно проникал в темные уголки своего я, где ранее не бывал. Когда Бонни вошла в комнату, он поднял голову и пристально поглядел на нее.

— Я хочу с тобой поговорить. Сядь, — ровным голосом сказал он.

Она заколебалась, сбитая с толку этой необычной интонацией, указывающей на ту грань его личности, о которой раньше не подозревала. Она успела привыкнуть к другому Клайду Барроу — к тому, который был весел, беззаботен, находился в постоянном движении, был готов смеяться или сердиться. Но перед ней теперь сидел другой человек — тихий и сосредоточенный. Она присела на краешек кровати.

— Сегодня утром, — начал он так тихо, словно с головой окунулся в воспоминания, причинявшие ему боль, — я убил человека. И нас видели. Никто, конечно, толком не знает, кто ты такая, но за мной теперь начнется погоня. За мной и теми, кто находится со мной. Произошло убийство, и милости от них ждать не придется, это ясно, как дважды два.

Бонни кивнула и промолчала, кусая нижнюю губу. Он помолчал какое-то мгновение и заговорил опять.

— Послушай, — произнес он, запинаясь, тщательно подбирая слова. — Я уже повязан крепко, а ты еще можешь выбраться. Скажи только слово, и я посажу тебя в автобус. Ты поедешь обратно к маме. Ты слишком много для меня значишь, и я не могу подвергать тебя такой опасности. Тебе нельзя оставаться со мной. Тебе надо сказать только одно слово, понимаешь?

На глазах Бонни показались слезы. Она заморгала, чтобы они ей не мешали — сквозь эти слезы она видела искаженный отдаленный облик Клайда — и каким же красивым он был! Она упрямо покачала головой.

— Но почему? — спросил ее Клайд. — Бонни, пойми, у нас теперь не будет ни минуты покоя.

Бонни вытерла глаза и попыталась улыбнуться. Ей не нравились его сумрачная серьезность, его убеждение, что будущее не сулит им ничего, кроме сплошных неприятностей и страданий. Она-то знала, что это не так. Знала и все!

— Перестань! — сказал она, сложив свеженакрашенные губы в улыбку. — Ну что ты такой мрачный!

Он взял ее за руку и крепко стиснул запястье.

— Бонни, пойми меня правильно: нас ведь могут убить!

Она только рассмеялась. Чего чего, а смерти Бонни Паркер не боялась. О смерти порой заходили разговоры у тех, кто окружал Бонни, смерть могла приключиться со стариками, с больными. С другими людьми, а не с ней. И не с Клайдом Барроу. Она еще раз рассмеялась и поднесла его руку к своей щеке.

— Ну кому взбредет в голову убивать такую прелесть, как я? — пропела Бонни, и в ее голосе появились поддразнивающие интонации.

Он улыбнулся ее невинности, красоте, непониманию. Лучше нее не было девушки в Техасе. В этом он был совершенно уверен.

— Но я-то не прелесть, — заметил он с сухим юмором.

— Да уж, Клайд, у тебя я что-то не вижу нимба, и если ты угодишь в ад, то обокрадешь самого Сатану и он вышвырнет тебя пинком под зад. Обратно ко мне.

Эти слова убедили Клайда в том, как она его любит. Он был глубоко тронут. Он наклонился к ней, и их губы встретились — нежно, неуверенно… Бонни обняла Клайда рукой за шею, и он позволил увлечь себя на кровать. Она приоткрыла губы, и ее язык коснулся его зубов. В Клайде стало тлеть желание, он слабо простонал, устраиваясь над Бонни.

Когда они упали на кровать, в нее вонзилось что-то тяжелое. Она пошевелилась, повела рукой, и на пол свалились два револьвера. Она снова обняла его, потом взяла за руку и направила ее к своей груди.

Клайд учащенно дышал, мозг бешено колотился о стенки черепа. Он вдруг окунулся в черную пелену. Казалось, он летит в космическом пространстве, пытаясь ухватиться за что угодно, лишь бы остановить падение, но напрасно. Он падал, падал, падал, неотвратимо приближаясь к страшной катастрофе.

Клайд высвободился из объятий Бонни и сел на кровати. В его горле стоял ком, голова все еще кружилась, сердце гулко билось в груди, руки были горячие и влажные. Он подошел к окну и уставился невидящим взглядом через грязное стекло.

Бонни смотрела на него — на его красивый силуэт на фоне окна. Клайд был печальный, одинокий и… почти святой. Она любила его еще больше, чем прежде, и хотела его так, как никогда ранее. Затем она снова легла на кровать, и ее голова коснулась револьверов. Медленно она повернула голову, и ее щека прижалась к револьверу так, что ее приоткрытые губы коснулись дула. Вдруг ее тело свела сильная судорога, потом еще одна, и она тихо лежала, ожидая, когда это пройдет, когда перестанет так щемить сердце.