Фредерик Дар - Убийца (Выродок)

— Держи.

— И все?

— Ну ты даешь! Не антрекот же с кровью тебе жрать после такой процедуры!

— А что, если хочется…

— Да, брюхо у тебя будь здоров. Сразу видно — молодой!

Тут он удостоил меня восхищенной гримасой исключительно по причине моей физической выносливости.

— Завтра тебя перекинут в изолятор тюрьмы «Санте». Нечего тебе тут прохлаждаться.

Он забрал у меня газетку и продолжил чтение, но уже через пять минут начал клевать носом и захрапел. Я понял, что на кухню он ходил не только за бульоном, а заодно приложился и к бутылочке красненького — от него на два метра разило винищем.

«Санте»! Опять тюремная жизнь в ожидании решения судьбы! Я сжал кулаки, охваченный отвращением ко всему человечеству. От устроенной мне водокачки я как бы родился заново. Я был усталым и разбитым, но в то же время чувствовал в себе больше сил, чем до отравления.

Я посмотрел на затылок спящего медбрата. Потом на сосуд для мочи, стоявший на столике за его спиной. Я ухватил банку; она была из толстенного стекла. Я покрепче сжал ее в руке и размахнулся…

Банка разлетелась вдребезги; толстяк упал со стула головой вперед, грохнулся на паркет и несколько раз конвульсивно вздрогнул. Видимо, я основательно его оглушил. Я встал с кровати, и только тут понял, какую совершил глупость; я не мог держаться на ногах, все кружилось и прыгало у меня перед глазами… Я зажмурился и сел; тогда мне немного полегчало. Но когда я опять распахнул форточки, сарабанда возобновилась.

Я страшно разозлился на себя за свою глупость. «Браво, молодчина!» — говорил я себе. Я только что провел черту под столбиком подсчетов. Оставалось только поставить результат. А результат был ясен: смерть.

Я уже чувствовал на шее прикосновение холодных ножниц, которыми мне срежут воротник. Вот меня кладут на доску гильотины, вот моя голова катится в опилки…

— Дурак ты, Капут, дурак! — бормотал я. — Что ты сделал? Что ты сделал?!

Медбрат больше не дергался.

Я медленно, как привидение, двинулся по комнате, говоря себе: «Иди или сдохни! Иди или сдохни! Если ты сейчас не удерешь, тебя точно подставят под главную косилку…»

Поверьте, воля — это сила номер один: куда там до нее атомной энергии! Я смог справиться с головокружением, потому что очень этого захотел. Стены стали вертеться все медленнее и наконец-то остановились, совсем как деревянные лошадки в парке, когда карусельщик потянет за рычаг.

Я наклонился к санитару; меня била страшная дрожь. С огромным трудом мне удалось стащить с него штаны. Я надел их и сразу стал похож на старого слона с отвислой задницей.

Перекатывая толстяка по полу, я снял и халат. Потом обул его белые мокасины, водрузил на голову его круглый колпак…

На эту церемонию мне понадобилось не меньше часа. Толстяк хрипел; похоже, от удара у него треснула тыква, и ему была уготована нешуточная трепанация…

Медленными короткими шажками я направился к двери. Труднее всего было одолеть эту проклятую дрожь.

Пожалуй, по части дерзких побегов я мог за себя не беспокоиться.

Сюда, в больницу «Куско», меня привезли в отключке, и я понятия не имел, где тут ходы-выходы.

Открывая дверь, я входил в неизвестность — в Неизвестность с большой буквы. Стрелка моего страхометра прыгала где-то ниже нуля. Я двигался, как в безумном бреду. В глазах еще плыл туман, и к горлу порой подступала жестокая тошнота. Побег в таком состоянии — это, скажу я вам, не хрен собачий.

Я выбрался в коридор, где пахло болезнью и эфиром. На горизонте маячила только застекленная дверь. Я прошел и ее.

В этот момент я увидел легавого в форме, со сдвинутым на затылок кепи и приоткрытым ртом, безмятежно сидевшего верхом на стуле. Его присутствие меня удивило, но тут я вспомнил, что нахожусь в «Куско», в отделении для зеков. Совершенно естественно, что загребалы направили сюда своего представителя…

Я подмигнул охраннику, и он в ответ по-жабьи мигнул мне. Выполнив эту формальность, я оказался на свободе. Так что не надо, пожалуйста, глядеть в рот журналистам, которые гордо размазывают подобные побеги на нескольких полосах сразу: обычно такие хохмы проходят очень просто. Я не спеша протопал через всё просторное здание «Куско» и уже у самого выхода столкнулся нос к носу с какой-то монашкой. Она оторопело воззрилась на меня.

— Но, однако же… — пролепетала она.

Вероятно, она досконально знала всех обитателей заведения, и мое появление показалось ей подозрительным.