Фредерик Дар - Убийца (Выродок)

Когда дверь наконец открылась, мое сердце билось довольно беспорядочно. Я жадно посмотрел в дверной проем и увидел седого-седого старца, опирающегося на трость.

Он был невероятно морщинистый; его кожа имела ярко выраженный сероватый оттенок. На нем были голубой костюм и демисезонное пальто из верблюжьей шерсти.

От этого персонажа веяло чем-то благородным и одновременно вульгарным. Он остановился на пороге, обвел комнату оценивающим взглядом и двинулся вперед.

Я вскочил со своего кресла и пошел ему навстречу, протягивая руку. Старик без особой радости посмотрел на мою пятерню, помедлил и вяло пожал ее.

— Садитесь, мсье Каломар, — с трудом выговорил я, взволнованный появлением этого незаурядного человека.

Он опустился в кресло, расстегнул пальто и поставил трость между ног. Затем поднял на меня недоверчивый и слегка осуждающий взгляд.

— Значит, вы и есть Капут? — спросил он.

У него был певучий голос и ужасный восточный акцент. Когда он говорил, его вульгарные черты выплывали на поверхность сильнее, нежели благородные; но постепенно я начал замечать в нем и третью, наиболее тревожную особенность. Этот человек был таким же бесчувственным, как лежащее на моем столе бронзовое пресс-папье.

— Да, это я, — сказал я, слегка раздраженный его пренебрежительным тоном. — Чем могу быть полезен?

Вместо ответа он задал мне новый вопрос.

— Это вы убили Кармони, не так ли?

Слово «убили» покоробило меня. Неприятное чувство, вызванное обликом старика, начало сменяться глухим озлоблением. Я злился на него за то, что он взволновал меня, а еще больше — за то, что говорил со мной таким желчным тоном… Чтобы он не принимал меня за слизняка, я решил слегка поставить его на место.

— Мне кажется, вы недостаточно хорошо знакомы с французским языком, мсье Каломар. Даже самый вшивый репортер не стал бы называть это обычное сведение счетов таким громким словом.

В его глазах вспыхнуло пламя.

— Я пришел сюда не за уроком французского, — сказал он.

— Очень хорошо: мне тоже не хотелось бы тратить время на уроки.

Он сложил руки на набалдашнике трости, который показался мне сделанным из чистого золота.

— Итак, — продолжал он, распрямляясь, — вы свели счеты… Правильно я говорю?

— Правильно.

— …Свели счеты с Кармони и заняли его место. Верно?

— Верно.

— Позвольте узнать, почему?

— Скажем — мне нужна была квартира. И давайте поговорим о чем-нибудь другом.

— Мне не нравится ваша манера принимать гостей, Капут!

Его глаза стали похожи на два сгустка крови. Они порядком напугали меня. Но я решил, что не позволю ему укротить себя простым взглядом.

— А мне не нравится ваша манера гостить! — храбро отпарировал я.

Он задумчиво постучал свой тростью по полу. А затем сделал то, чего я меньше всего ожидал от него в такой напряженный момент: он улыбнулся мне.

— Мне кажется, мы избрали не слишком удачное начало, — заметил он. — Это может пагубно отразиться на наших дальнейших взаимоотношениях.

— Я не думаю, что таковые будут иметь место, мсье Каломар.

— А я убежден в обратном.

— Неужели?

— Да…

Он откинулся на спинку кресла и показался мне еще более старым, чем в первую минуту.

— Вы уже слыхали обо мне, Капут?

— Немного. Вы, насколько я понимаю, козырный туз. Вообще-то ваш визит для меня большая честь, однако ваше поведение меня разочаровывает. Должен вас предупредить: я совершенно невосприимчив к угрозам.

Старик наклонился вперед. Его морщины были такими частыми и такими глубокими, что щеки напоминали гриб, на который смотришь снизу. На левой скуле у него было розоватое пятно — скорее всего, шрам.

Он повертел трость в руках, и набалдашник засверкал под солнечными лучами, бьющими в открытое окно.

— Я сомневаюсь, что вы надолго задержитесь в этой среде, — сказал он.

— Это ваше личное мнение?

— Нет, это мое глубокое убеждение. Вы — всего-навсего лесоруб, тогда как в бизнесе — особенно в некоторых его видах — главное не руки, а голова.

— Однако, мсье Каломар, бывают случаи, когда руки тоже нужны.

— Например?

— Например, для того, чтобы выбрасывать из кабинета старых сварливых сморчков! — Я ударил кулаком по столу. — Если вы хотите сказать что-то конкретное — говорите и убирайтесь! Я хозяин в этом доме!

— Нет, — мягко сказал он. — В этом доме хозяин я!

Даже если бы мне на голову высыпали самосвал кирпичей, я и то не был бы так ошарашен. Мгновение я стоял неподвижно, разинув рот и широко раскрыв глаза. Потом начал понимать. И от того, что я понимал, вставали дыбом все космы у меня на куполе.