Саймон Керник - Для смерти день не выбирают

— Спасибо. Если подойдет официантка, я закажу кофе. Больше ничего не надо.

— Спасибо, что пришли. Прежде чем перейдем к делу, хотел бы сказать, что я доволен теми услугами, которые оказали мне вы с мистером Дарком. Откровенно говоря, будет жаль прерывать сотрудничество из-за вашего вмешательства в дела, вас не касающиеся. — Выражение его лица не изменилось, но тон стал другой. Поуп не разговаривал со мной, а указывал.

К столику подошла официантка. Молодая, худенькая, в коротеньком топе, нижний край которого заканчивался над пронзенным гвоздиком пупком. Температура за окном изо всех сил старалась удержаться на отметке чуть выше нуля, и при виде ее голого живота мне стало зябко. Я заказал фильтрованный кофе и минеральную воду — а почему бы и нет, если Поуп угощает?

— Ясно, — сказал я, когда она отошла. — Я понял, что вы хотите сказать. Дело только в том, что они меня касаются.

— Почему?

Значит, Томбой не сказал ему о моих отношениях с Маликом. Это уже хорошо.

— Боюсь, это мое дело.

Поуп задумчиво потер подбородок и с интересом посмотрел на меня.

— Вижу, вы человек упрямый. Полагаю, в том бизнесе, которым вы занимаетесь, от человека требуется сильная воля. Я бы мог разговаривать с вами языком угроз, но мне не нравится такая линия поведения. Это слишком примитивно. К тому же не уверен, что угрозы способны оказать нужный эффект на упрямца. Постараюсь воззвать к вашему здравому смыслу. Судя по вашему загару, вас не было в Англии несколько лет, и тамошний климат вам подходит. Здесь же ситуация иная. Вы суете нос в дела, которые совершенно вас не касаются, и если это будет продолжаться, кое-кто очень расстроится.

— Например?

— Например, люди, которых вам никогда не достать, которые настолько выше вас, что даже если они распорядятся убить вас, приказ проследует по меньшей мере через полдюжины посредников, прежде чем дойдет до того, кто спустит курок. Понимаете, о чем я говорю, мистер Кейн? Эти люди — неприкасаемые. Вы, даже при всем старании, не сможете доставить им неприятности. Поэтому, приехав сюда и задавая вопросы, вы не только рискуете собственной головой, но и напрасно тратите время. Дерьмовая комбинация, вам не кажется?

Я промолчал, потому что по крайней мере часть сказанного им была сущей правдой. Может быть, даже все.

— Знаю, вы проделали долгий путь, — продолжал Поуп вежливо и неторопливо, — и признаю, что поступаю невежливо, обращаясь к вам с просьбой вернуться туда, откуда вы прибыли, менее чем через сутки, поэтому собираюсь компенсировать ваши затраты. — Поуп опустил руку во внутренний карман и, достав билет на самолет, положил его на стол между нами. — Билет бизнес-класса до Манилы через Сингапур. Зарегистрируетесь на рейс завтра в одиннадцать утра. После того как вы зарегистрируетесь, вам позвонят, а потом встретят у выхода на посадку. Вам передадут две тысячи американских долларов в качестве компенсации расходов. Я прошу вас, мистер Кейн, быть на борту после взлета, потому что если вас там не будет, мы сразу же об этом узнаем.

Я снова промолчал. Принесли кофе. Я поблагодарил официантку улыбкой, которая осталась без ответа. Лондон порой может быть очень невежливым городом. С того момента, как я сошел вчера с борта самолета, дружелюбие продемонстрировал пока только один человек, Лес Поуп. Не хотелось бы заносить такой факт в путеводитель для туристов.

— Советую вам вернуться в отель и оставаться там все последующие двадцать четыре часа, занимаясь своими делами и не вмешиваясь в чужие. Будете вести себя хорошо, вас подбросят до аэропорта на машине.

— Полегче, Лесли.

— Просто будьте на борту этого гребаного самолета, мистер Кейн. — Под рассохшимся дружелюбием проступили его истинные намерения, в которых не было ничего симпатичного. Напротив меня сидел самоуверенный наглец, полагающий, что все карты у него в руке. В кино я сказал бы ему забрать гребаный билет и засунуть туда, где не светит солнце, потому что я, черт возьми, сделаю что хочу, даже если наступлю при этом на мозоль ему самому и его гребаным друзьям. Но мы были не в кино, и если жизнь научила меня чему-то, так это тому, что нельзя открывать противнику свои мысли.

Я взял билет, повертел в руках, опустил в карман и после долгой паузы, во время которой Поуп не спускал с меня оценивающего взгляда, сказал:

— Хорошо. Ваша взяла. Я буду на борту этого самолета. Но если кто-то из ваших людей попытается подстрелить меня, прежде чем я попаду в аэропорт, знайте — вернусь, и тогда уже никому не поздоровится.