Богдан Сушинский - Фельдмаршал должен умереть

Пока Роммель разливал коньяк, Бургдорф и Майзель, прекратив мысленную перепалку, с отсутствующим видом рассматривали его фронтовые фотографии. Они были повсюду: на стенах, на письменном столе и телефонном столике, за стёклами книжных полок. Германия, Франция, Италия, Египет…

— Это снимок времен Первой мировой, и вы — в форме лейтенанта Альпийского батальона? — остановился Бургдорф у нечеткой фотографии, с которой смотрел на мир молодой командир горных стрелков. — И где был сделан этот снимок кавалера Железного креста?

Роммель подошел к полке, у которой остановился Бургдорф, и несколько мгновений всматривался в собственное изображение, не зная, как реагировать на этот совершенно не к месту заданный вопрос.

— В Италии. Как раз в тот день, когда мне был вручен Железный крест.

— Не предполагал, что у вас столько снимков, на которых вы сфотографированы рядом с фюрером…

— Зрение не обманывает вас, генерал.

— Как-то вы сказали, что знакомы с ним еще с тридцать шестого года.

— С тридцать пятого, если уж быть точным, — произнёс фельдмаршал, беря в руки фотографию, на которой фюрер стоял рядом с ним с книгой в руке. — Однако этот снимок сделан в тридцать восьмом, и в руке Адольфа — моя книга «Пехота наступает» которую он тогда только что прочел. Пребывая инструктором пехотной школы в Дрездене, я, как вы знаете, написал книгу, в которой попытался обобщить опыт своей службы в пехоте в Первую мировую, с которой Гитлеру кто-то посоветовал ознакомиться.

— Имел удовольствие прочесть её, господин фельдмаршал, — вмешался в их разговор Майзель.

Роммель посмотрел на него с такой же иронией, как и Бургдорф, хотя подтексты их взглядов были разными. Адъютант фюрера узрел в его словах желание заискивать перед фельдмаршалом, а Роммель удивился, как бы вопрошая: «А что, можно получить генеральский чин, не читая такой книги?!».

— Не знаю, способна ли она доставить кому-либо удовольствие, — проворчал он, — однако, отправляясь на фронт, среди прочих пособий по тактике ведения боя нелишне прочесть и это.

— Вы правы, — не стал расшифровывать их намёки и подтексты Майзель, — уже тогда чувствовалось, что она написана настоящим фронтовиком, знающим, что такое окопная жизнь и что такое атакующая пехота.

Поскольку Бургдорф только слышал об этой книге, однако в руках её никогда не держал, то на Майзеля он в очередной раз взглянул с явным раздражением.

— Очевидно, на Гитлера эта книга произвела должное впечатление, — молвил он, обращаясь к Лису Пустыни, — поскольку сразу же после её прочтения фюрер решил поближе познакомиться с вами.

— После прочтения этой книги он решил назначить меня командиром батальона личной охраны, — напомнил ему Роммель.

— Командир батальона личной охраны фюрера! Немного найдётся людей, которым выпала честь служить в этом батальоне. Странно, что вы не сумели сохранить прежние отношения с фюрером.

— Свои дальнейшие чины я хотел получать, командуя боевыми частями вермахта, а не охранными подразделениями. Вот почему в сороковом году, по моей личной просьбе, фюрер назначил меня командиром седьмой бронетанковой дивизии, действовавшей тогда на Западном фронте, которым командовал генерал Герд фон Рундштедт.

— Фон Рундштедт, говорите? — произнёс Бургдорф таким тоном, словно только что фельдмаршал открыл ему имя ещё одного заговорщика. Он и сам не заметил, как начал входить в роль, которая больше была бы к лицу Мюллеру. — О фон Рундштедте тоже забывать не стоит, как вы считаете, генерал Майзель?

— Вы правы: ни о ком забывать не следует.

— Что же касается вашей службы, то уже в феврале сорок первого, незадолго до русской кампании, — неспешно излагал свои познания Бургдорф, переходя от одного стенда с фотографиями к другому, словно прогуливался по залам музея, — фюрер назначил вас командующим Германским Африканским корпусом. Однако подробности вашей службы в Ливийской пустыне нам с генералом Майзелем хорошо известны. Я прав, генерал?

— Несомненно, правы, — охотно подтвердил Майзель, решительно подбадривая его взглядом, поскольку считал, что всё мыслимое время, которое следовало отвести под светский раут на вилле фельдмаршала-висельника, уже исчерпано.

— Я не о прежних чинах веду речь, господин фельдмаршал, — уточнил Бургдорф, всё ещё не избавившись от раздражения, вызванного познаниями Майзеля. Тем более что в словах Роммеля он уловил намёк на свою нынешнюю службу в качестве адъютанта. — Почему бы вам не позаботиться было о восстановлении доверия к себе фюрера? — вновь осмотрел он весь кабинет Лиса Пустыни.