Джон Макдональд - След тигра

– Ты точно знаешь дозировку?

– До одного кубика. Раньше семи вечера он не проснется. А даже если бы и проснулся... Сеньор Зарагоса почти не говорит по-английски. Пока он сможет что-то внятно объяснить, пройдет немало времени. Так что консульство будет уже закрыто. В полной уверенности, что он прилетит завтра, они будут встречать другой самолет. В общем, начнется полная неразбериха.

– Значит, все зависит от того, сумеешь ли ты его усадить в машину.

– Я уж сумею, милый мой. Будь спокоен!

– А я все-таки не очень верю во все это. Слишком уж большие деньги!

– Ничего, поверишь, когда будешь их пересчитывать. – Он взглянул на часы. – Еще шесть минут.

Вокруг нашей машины сновали люди. Мне почему-то казалось, что на меня в этой дурацкой униформе все обращают внимание. Черный “крайслер” раскалился на солнце как печка. Я весь взмок, тесная фуражка стягивала голову как железный обруч.

– Поехали, – скомандовал Винс.

Мы подъехали к главному входу и остановились, как и было задумано, слева, где было поменьше народу. Без десяти три. Винс вышел из машины. Тут к нему подошел полицейский.

– Эй, приятель, тут нельзя останавливаться, – громко сказал он. Винс широко улыбнулся, поклонился и быстро заговорил по-испански.

– Не понимаю, что ты говоришь, но стоянка здесь запрещена, – пожал плечами полицейский.

Винс, улыбаясь, похлопал по крыше автомобиля и, отчаянно жестикулируя, объяснил: “Дипломатикс! Дипломатикс! Оффесьяль!”

Подошел еще один полицейский, оглядел нас и сказал:

– Да ладно, Гарри. Пусть останавливаются, где хотят. И они ушли. Винс кивнул и скрылся за дверью аэропорта. Через пять минут он появился один.

– Радуйся, мой мальчик. Я только что позвонил в консульство. Мне сказали, что ожидают сеньора Зарагосу завтра утром, в восемь пятьдесят.

У меня немного отлегло от сердца. Теперь можно хотя бы не беспокоиться о том, что вот-вот появится машина из консульства.

– А рейс не задерживается?

– Точно по расписанию. – Винс поднял голову и посмотрел на заходивший на посадку самолет. – Похоже, это он и есть.

Винс хлопнул меня по плечу и, сверкнув белоснежной улыбкой, исчез в дверях аэропорта.

Я не спускал глаз с дверей. Несколько минут показались вечностью. Это чувство было мне знакомо. Ты сидишь в засаде, все давно готово, остается только ждать. Вот-вот раздастся звук приближающихся грузовиков или на дороге покажется вражеский патруль. А ты должен затаиться и ждать и молить Бога и дьявола, чтобы тебя не заметили. А потом Винс вскочит и откроет огонь, и грохот его автомата сольется с отрывистым треском наших очередей...

Наконец в дверях аэропорта появился Винс в сопровождении невысокого коренастого человека в темном костюме и белой соломенной шляпе. В руках у него был мешок с дипломатической почтой и портфель. Винс нес большой черный чемодан с металлической окантовкой. Оживленно жестикулируя свободной рукой, он что-то втолковывал своему спутнику. Взгляд у того был встревоженный, он явно колебался. Винс настойчиво уговаривал его.

Теперь настала моя очередь вступить в игру. Я с невозмутимым видом вышел из машины, открыл заднюю дверцу, затем подошел к Винсу и взял из его рук чемодан, такой тяжелый, что я прямо крякнул от неожиданности.

– Моменто! Альто! – Курьер попытался остановить меня резким окриком.

Не обращая на его крик никакого внимания, я открыл переднюю дверцу и водрузил чемодан на сиденье, а Винс взял Зарагосу под руку и повел его к машине. Тот еще мгновение поколебался, потом пожал плечами и шагнул к открытой дверце. Все в порядке! Сработало!

Но в этот самый момент я заметил двоих мужчин, стремительно приближавшихся к нам. Двое высоких, спортивного вида парней двигались прямо на Винса. Они были уже в десяти шагах. И прежде, чем на солнце блеснула темно-синяя сталь пистолета, я успел крикнуть:

– Винс, сзади!

Винс обернулся как пружина, но было уже поздно. Выстрел отбросил его назад, но он сумел удержаться на ногах. Сработала его потрясающая реакция. Схватив Зарагосу в охапку, он успел прикрыться им как шитом.

– В машину! – услышал я его крик и бросился к передней дверце. А дальше все происходило как в замедленной съемке или, вернее, как в кошмарном сне: ты бежишь, а ноги вязнут в чем-то липком, и ты не можешь сдвинуться с места, и просыпаешься в холодном поту. Но сейчас все происходило наяву, а я, как сквозь сон, слышал еще два выстрела, крики, топот бегущих ног, женский визг. Не помню, как я сел за руль. Должно быть, сработал дремавший во мне эти годы солдат. И очнулся я, только повернув ключ зажигания.