Якоб Арджуни - С днем рождения, турок!

Оставив машину в тени какого-то игрового салона, я лениво потащился по раскаленной улице.

На углу несколько моих соотечественников что-то оживленно обсуждали. Слышалось потрескивание игровых и музыкальных автоматов. Я подошел к бару «У Хайни». Мимо меня медленно проползла патрульная машина. Открыв дверь бара, я ощутил уже знакомый застарелый запах прогорклого жира и сел за первый попавшийся столик.

Сегодня у моего прыткого вчерашнего приятеля наверняка был выходной. Официант, направлявшийся сейчас в сторону моего стола, прекрасно вписывался в это вонючее кладбище куриных окорочков. Его рыжие волосы сальными прядями были прихотливо зачесаны назад, прикрывая прогрессирующую лысину. Шеи как таковой не было, виднелся только воротник из толстой складки жира, соединявший голову с туловищем. Ноги были короткими и кривыми, а глядя на его живот, можно было подумать, что он проглотил футбольный мяч.

— Что желаете, господин?

Он не без кокетства выпятил свой футбольный мяч.

— Виски, кофе и немного свежего воздуха.

— Будет сделано.

Повернувшись спиной, официант, пританцовывая и виляя бедрами, скрылся за стойкой. Он чем-то напоминал мне бегемота-педераста.

Включили вентилятор. Сунув в рот сигарету, я было полез за спичками, как в нос мне ударил уже знакомый аромат лиловой потаскушки.

— Эй, всемогущий шейх, как делишки?

Моя голубка из секс-бара Милли уселась напротив. На этот раз она была в обычной, не «рабочей» одежде.

— Хелло, птичка! Сегодня без сиреневых перышек?

Она улыбнулась нормальной улыбкой, не кривляясь и не кокетничая.

— Моя работа раньше семи не начинается. Не помешала? Я зашла чего-нибудь перекусить.

Футбольный мяч протиснулся между нами и протянул мне через стол кофе и виски.

— А что желает дама?

— Полкурицы и картофель фри, пожалуйста.

— Будет исполнено.

Она прикурила сигарету, закинула ногу на ногу. Короткая юбка едва прикрывала ее длинные ноги.

— Ты произвел в нашем сарае умопомрачительный эффект. Хозяйка и ее дружки, которых ты уделал, всю ночь ломали голову над тем, как свернуть тебе шею. Как ты довел их до этого?

— А… У них просто было плохое настроение.

Она насмешливо улыбнулась, обнажив ряд белоснежных зубов.

— Все ясно. Для тебя подобное, видимо, суровые будни. Просто так отметелил двух громил. Наверное, очень приспичило. Да ты просто супершейх! Мне можно остаться или такая серость, как я, недостойна сидеть рядом?

— Никакой я не супершейх, я просто толстый король-кебаб.

— И поэтому ты их так исколошматил?

Половина курицы вспорхнула на стол и освободила меня от необходимости отвечать. К тому же ответы не приходили в голову.

Картофель отливал застарелым блеском и был обжарен до темно-коричневой корочки. Моя подружка отправила в рот солидную порцию этого сомнительного кушанья и, в перерывах между добавками, задавала вопросы:

— Ну, как идут поиски этого… как его?..

— Ахмеда Хамула.

— Точно. Так как же?

— Искать его без толку. Он мертв.

— О'кей, я имею в виду его подружку, или кто там еще?

— Да, ее ищут, — кивнул я.

Кусок курицы дрогнул в ее руках.

— А из тебя слова не вытянешь.

— Рассказывать особенно нечего. Может быть, завтра?

— А что ты тут делаешь?

Она засмеялась.

— Ты ждешь, когда Руди закончит работу?

— Для начала надо знать, кто такой Руди.

Она потерла друг о друга два ломтика картошки и буркнула:

— Смотря для чего.

— Руди — это тот официант, которому забыли привинтить шею?

— Хочется укусить его, правда?

— Да, укусить есть за что, — согласился я.

Обгладывая куриную ножку, она подмигнула мне. Меня вдруг потянуло к ней. Я зажег сигарету и выдохнул дым ей в лицо.

— Ты знаешь Ханну Хехт?

— Еще бы!

Она бросила обглоданную дочиста кость в тарелку, вытерла салфеткой уголки рта, закурила сигарету и удобно откинулась на стуле.

— А как ты познакомилась с ней?

— Ханна Хехт была подругой Ахмеда Хамула. Я встретила ее вчера вечером, но поговорить не успела. Ее патрон дал мне понять, что мне там делать нечего.

— Ну и дальше? Почему ты не врезала ему в морду?

Она ухмыльнулась, и я увидел застрявший между ее зубами кусочек куриной кожицы. Когда я сказал ей об этом, она перестала смеяться.

— Он лучше, чем другие, — заметила она.

— Очень может быть. Поэтому ты здесь и ошиваешься? Хм-м, — неопределенно промычал я. — А ты знаешь, насколько они оба завязли в торговле наркотой?