Якоб Арджуни - С днем рождения, турок!

Четыре быка с сочувствием смотрели на меня сверху вниз.

— Только не окочурься здесь. Этого нам только недоставало.

И после небольшой паузы кто-то добавил:

— Ахмед твой когда-то здесь работал, но это было давно.

Я раскрыл было рот, но мог только хрипеть.

После двух-трех попыток я все-таки выдавил:

— Кто-нибудь знал его ближе… или знает кого-то, с кем тот общался?

— Здесь его никто не знал. Однажды он был тут с одной девкой, она потом еще приходила, орала истошным голосом, где, мол, Ахмед? Девка была проституткой — сто процентов. Но ее мы тоже не знаем. Да и давно это было.

Опираясь на стул, я с трудом поднялся на ноги. Качаясь, заковылял к двери и не прощаясь вышел. Потянуло уличной прохладой. Выкурив еще одну сигарету, я более или менее пришел в себя. Было десять минут девятого.

Я решил возвратиться домой и принять душ.

Мой желудок требовал виски, и по дороге я купил бутылку.

Начало было положено. Я протер уши и смешал виски с содовой.

Теперь я знал, что в деле была замешана проститутка, и стал прикидывать, во сколько тумаков мне обойдутся поиски дальнейшей информации и могу ли потратить полученные от вдовы деньги на посещение борделя. Еще одна порция виски с содовой постепенно успокоила истерзанный желудок. Если мне предстоит искать проститутку, чтобы выяснить что-то об Ахмеде Хамуле, то это будет бесконечный поиск. На адрес Зумпфрайнерштрассе, 24 я не возлагал особых надежд. Футт и его люди там хорошенько пошмонали и наверняка ничего не нашли. Кроме того, я не верил, что Ахмеда Хамула убили под носом у его подружки. Версию случайного убийства я тоже исключал.

Я достал из шкафа свежие носки и парабеллум девятого калибра. Последний раз я пользовался им, когда проходил курс стрельбы. С тех пор он лежал среди белья без всякого применения. Я надел наплечную кобуру и вложил в нее пушку. Скорее всего, она мне не пригодится, но должное впечатление может произвести. Поверх я надел пиджак и посмотрел в зеркало, как он оттопыривается под мышками. Я выглядел нелепо, как негр, задумавший позагорать в солярии. Но иногда иметь под рукой артиллерию совсем неплохо. Я выпил глоток чистого виски и вышел из дому.

Уже во второй раз за сегодня я трясся в вагоне метро, направляясь к вокзалу. Эскалатор вынес меня на одну из улиц красных фонарей, которые мне предстояло прочесать в поисках проститутки. Улица пестрела ослепительным неоном, по обеим ее сторонам вдоль стен тянулись ряды дамочек зазывного вида, с выпирающими килограммовыми бюстами и обтянутыми розовым атласом пышными задницами. Перед входами в красные плюшевые салоны топтались бледнолицые занюханные сутенеры, заманивая прохожих пошлыми призывами посетить их заведение. Из крошечных дребезжащих динамиков струились на улицу постанывания, сопровождаемые сладенькими мелодиями в стиле диско. Здесь же кучковались группки похотливых пареньков из провинции, с разинутыми от неподдельного интереса ртами и вылупленными глазами. Старички с морщинистыми лицами, облизываясь, заглядывали внутрь залапанных тысячами рук входных дверей. Женатые бюргеры, прежде чем войти в храм любви, воровато озирались по сторонам, а покидая его, быстро исчезали в переулках. Я остановился и выкурил сигарету. Вокруг меня кишело месиво из бледных, стертых лиц, напряженных от ожидания чего-то неизвестного. Я разглядывал потрепанных жизнью женщин и спрашивал себя, что же заставило проститутку бежать на вокзал и настойчиво интересоваться Ахмедом Хамулом.

Я почувствовал на себе остекленевший взгляд, пронизывающий меня насквозь.

— Эй, парень, не найдется хоть одной марки для голодающего. Купить пожрать чего-нибудь.

Я отошел метров на двести к киоску с бургерами, купил одну упаковку с рубленым бифштексом, вернулся и сунул пакет парню в руки, наблюдая, как он его распаковывает. Его рубашка сразу же покрылась пятнами горчицы и кетчупа. Я присел рядом с ним прямо на асфальт.

— Слушай, ты тут, я вижу, всех знаешь?

Он повернул ко мне мрачную физиономию.

— А ты не легавый?

— Нет, я турок.

Он смерил меня скептическим взглядом.

— Ну и что? В легавые всяких берут.

— Послушай, если бы я был легавым и хотел бы тебя спросить о чем-то, я не стал бы бегать тебе за гамбургером, а просто отправил бы в каталажку. Через пару дней ты бы раскололся и продал мать родную.

Он дурашливо хихикнул.

— В последнюю пятницу тут человека закололи ножом. Звали его Ахмед Хамул, не слыхал ничего?