Картер Браун: Куда исчезла Чарити?

— Надеюсь, мы убедили вас, мистер Холман?

Я не стал утруждать себя ответом, но, когда в мою правую почку, как повторный вопрос, с глухим стуком ударил ботинок, я невольно вскрикнул. Может быть, они приняли это за ответ.

— Хорошо, Чак, — подытожил довольный женский голос. — Я думаю, на этом можно закончить. — И снова прозвучал все тот же непристойный смешок. — А не сделать ли ему еще кое-что? Тогда он станет совсем красавчиком!

С невероятной силой Чак долбанул меня ребром ладони по шее, и я вырубился окончательно.

Не знаю, как долго я пробыл в таком состоянии, но приходить в себя было очень больно. Я лежал на кровати, руки мои были свободны, повязки на глазах не было.

Через некоторое время мне удалось сесть и медленно свесить ноги. Я поднял глаза и увидел, что напротив, разглядывая меня, сидит Оно. В моем мозгу шевельнулась мысль, что я, должно быть, брежу: такое создание просто не может существовать в действительности. Это был какой-то чудовищный гермафродит с телом мужчины и длинными черными женскими волосами, падающими на плечи. Я сморщился от отвращения, и Оно в ответ тоже гадливо сморщилось. Только тогда ко мне вернулась способность здраво рассуждать, и то, что я понял, уничтожило последние остатки моего былого тщеславия. С пронзительным чувством ярости я вспомнил последние слова, которые сказала девушка, прежде чем Чак вырубил меня: “Тогда он станет совсем красавчиком!” Уставившись на свое собственное обезображенное отражение в зеркале на двери клозета, я запустил пальцы в шевелюру из грубых черных волос и снял ее с головы. В руках я держал дешевый парик. Мое тело превратилось в одну сплошную боль, и это абсолютно лишило меня всякого чувства юмора.

Заснуть я смог только с помощью снотворного и проснулся где-то после полудня с тяжелой, ничего не соображающей головой. Телефон зазвонил, когда я ковылял по направлению к ванной. Подумав, кто бы это мог быть, черт возьми, я не остановился. Долго стоял под горячим душем, долго чистил зубы, пока не удалось перебить противный вкус во рту, затем осторожно оделся. Когда я завтракал (впрочем, это вполне можно было посчитать и обедом), снова затрещал телефон, и я опять мысленно послал к черту звонившего. После третьей чашки кофе я решил, что у меня еще есть кое-какие шансы дожить до завтрашнего дня — пожалуй, пятьдесят на пятьдесят. По-прежнему все болело, тело онемело, я почти не мог двигаться. При всем желании мне никак не удавалось забыть садистские издевательства моих вчерашних посетителей.

Телефон между тем продолжал звонить с регулярными десятиминутными интервалами. Около четырех часов пополудни я не выдержал и снял трубку.

— Мистер Холман? — спросил раздраженный женский голос.

— Да.

— С вами очень трудно связаться. Я звоню вам весь день.

— Я слышал, как звонил телефон, — подтвердил я. Наступило молчание — так, наверное, немеет студентка, только что узнавшая, что она беременна.

— Меня зовут Сара Маннинг, — наконец произнесла она. — У меня к вам срочный конфиденциальный разговор, мистер Холман.

— Понятно, — сказал я без всякого воодушевления.

— Что-то вы не очень приветливы! — В ее голосе снова зазвучало раздражение.

— Я всегда неприветлив по вторникам, — объяснил я. — Это у меня по гороскопу трудный день.

— Могли бы мы встретиться в вашем офисе?

— У меня нет офиса.

— Однако! — Было слышно, как она глубоко вздохнула. — Тогда подскажите, где я могу вас увидеть?

— У меня дома, — предложил я. — Часов в восемь?

— Хорошо.

— Только с одним условием, — попросил я, — не берите с собой маму.

— Маму? — удивилась она. — Зачем мне...

— Затем, что, если с ней, бедняжкой, случится сердечный приступ возле моего дома, я этому просто не поверю, — сказал я и повесил трубку.

Телефон снова зазвонил секунд через пять.

— Это номер мистера Рика Холмана? — сердито спросил тот же женский голос.

— Да, это я, и вы приходите сюда сегодня вечером, в восемь.

— Да? — Чувствовалось, что она слегка ошарашена. — Я вдруг подумала, что могла набрать не тот номер и говорила с каким-то психом! — И она повесила трубку.

Я неплохо провел следующие три часа. Полежал на кровати, потом пообедал бифштексом-с кровью. Когда время стало приближаться к восьми, я достал из верхнего ящика письменного стола пистолет, проверил, заряжен ли он, и спрятал в карман. Теперь я готов был встретиться с кем угодно. Ровно в восемь раздался звонок, и я открыл дверь.