Картер Браун - Забавляйся сейчас... убьешь позднее

— Скажите-ка мне кое-что... — чуть слышно пробормотал он. — Чего ради я вдруг надумал самого себя шантажировать?

— Может быть, это вопрос для психиатра?

— Я бы хотел выслушать вашу версию, Холман.

— Начать с того, что вам пришлось-таки прибегнуть к помощи Хелен Кристи, — начал я, — и хотя исправления она предложила чисто механические, если можно так выразиться, гордость вашу это уязвило. Полагаю, вы догадались, что Майлз Хиллан надувает вас с деньгами, к тому же вы устали от этих двух наглых нахлебников, прочно осевших в вашем доме, так называемого поэта и так называемого актера. Ваша дочь свела дружбу еще с одним бездельником по имени Питер Райнер, а последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала ночь, когда вы обнаружили его в постели своей любовницы Джеки Лоррейн. Вот тут, как мне кажется, вы поняли, насколько вам ненавистна вся эта свора паразитов, и решили каким-то образом от них избавиться. Но вам это казалось колоссальной проблемой. Ваше самое уязвимое место — то, что вы не выносите, когда кому-то не нравитесь, Кендалл. Поэтому и речи не могло быть о том, чтобы взять и просто выставить всех этих дармоедов вон. Все это смахивало на душевную пытку. Как мне сказала вчера ваша дочь, эмоционально вы так и остались малым ребенком.

Поэтому вы придумали эту историю с шантажом. Только следовало правильно выбрать время: через несколько месяцев после премьеры на Бродвее, когда пьеса завоевала бы Несомненную популярность. Ну а в случае провала не было бы ни денег, ни, очевидно, возможности шантажа. Вы не возражали против того, чтобы немного погодить, верно? Было даже очень забавно наблюдать за ними всеми. Смотреть, как Хиллан продолжает самозабвенно обманывать вас, слушать униженные просьбы Эшберри и Толбота об очередных подачках и терпеть их снисходительное злое тявканье и мелкие укусы. Узнавать, как Джеки Лоррейн только что порвала с очередным любовником-певцом, догадываться, что Антония все еще встречается с Питом Райнером, и снова и снова удивляться, с какой стати однажды ночью этого малого занесло в постель Джеки.

Но затем наступил великий момент: Боулер предъявил вам ультиматум, и вы обратились за помощью к профессионалу, то есть ко мне. После этого вам оставалось сидеть в стороне и с удовольствием наблюдать, как все посбивались в тесные кучки и засуетились вокруг.

Кендалл уперся локтями в стол, опустил подбородок на ладони и уставился на меня ничего не выражающим взглядом.

— Хелен Кристи, — наконец проворчал он, — оказалась что-то уж слишком услужливой и сговорчивой, вы не находите, Холман? Взять хотя бы то, как она подхватила мою идею шантажировать самого себя и как ее осуществляла.

— Да, более чем. — Я согласно кивнул. — Но ведь вы и раньше ее знали, не так ли?

— Почему вы так думаете?

— Потому что Хелен Кристи слишком многое знала про вас, — совершенно искренне ответил я. — О вашей женитьбе, которая закончилась разводом приблизительно двадцать лет назад. О, вы познакомились отнюдь не вчера...

— Что вы имеете в виду, утверждая, будто Хелен слишком многое знала про мою женитьбу? Что именно ей было известно?

— Что отцом Антонии был любовник вашей супруги, а не вы, — отрезал я.

— Неужели она вам это сказала? — прошептал он подавленно.

— Не мне, а Джеки Лоррейн. Бесконечные часы, проведенные вами здесь, в кабинете, с Хелен Кристи, довели Джеки до бешенства. Однажды она ухитрилась где-то перехватить Хелен и сказать, чтобы та оставила вас в покое, поскольку вы принадлежите ей одной. Произошел грандиозный скандал, женщины были вне себя от ярости, и вот тогда-то Хелен и крикнула про Антонию. Она обозвала вас слепцом, настолько недалеким, что вы ни о чем не догадались и правда всплыла лишь пару лет спустя, а потому, коли Джеки, мол, устраивает такой разиня, она, Хелен, ничего не имеет против, пусть себе наслаждается.

— Так Джеки знала про Антонию? — Он отвел ладонь от лица и посмотрел на меня. — Но ни словом мне об этом не обмолвилась.

— Она поступила куда умнее! — резко бросил я. — Сказала Антонии.

— Нет! — Это был стон, вырвавшийся как будто из самой глубины души. Кендалл закрыл глаза и отчаянно затряс головой. — Нет, не правда! Даже Джеки не могла бы... Мать Антонии просто ушла из дому и больше не вернулась. Все годы, пока девочка росла, я был для нее единственной опорой. Единственным человеком, на которого она могла полностью положиться, ее отцом. Никто не мог поступить так низко! Сказать моей девочке, что она плод незаконной связи матери, которой не помнит, и мужчины, которого никогда не видела.