Картер Браун - Леола, где ты?

— Следующая за моей.

— Отлично! — Держа бутылку в руке, я нерешительно взглянул на девушку. — Ты уверена, что не изменила своего мнения о спиртном?

— Нет, благодарю, это плохо для фигуры. — Вдруг ее глаза широко распахнулись, словно увидели что-то страшное. — Merde! [4] Кто-то укусил меня!

Вилли схватила подол платья и задрала его почти до талии, явив моему взору черные нейлоновые трусики. Потом крутанулась на месте и предъявила мне для обозрения свой округлый красивый зад.

— Тут чешется! — Она едва не рыдала. — Вверху, на правой ноге! Вы видите прыщ?

Я придвинулся поближе и тщательно обследовал подозрительную зону, а потом полным сожаления голосом отрапортовал:

— Никак нет! Тут ничего не заметно. Последовал шумный вздох облегчения. Затем Вилли повернулась ко мне лицом и опустила подол платья.

— Я страшно боюсь прыщей, они — ужас моей жизни! Когда я была маленькой, однажды съела немного клубники, и — бац! — вся покрылась страшными белыми прыщами. В четырнадцать лет причиной стали бананы. В семнадцать я решила, что “это сделала любовь, — у меня высыпали маленькие беленькие прыщики. Я была готова убить себя. Но потом оказалось, что они выскочили из-за огурцов. Я так обрадовалась, что целую неделю занималась любовью с хорошеньким американским мальчиком. Это было на Капри.

Я жадно опорожнил бокал и понял, что если останусь в номере еще немного, то или умру от крушения надежд, или превращусь в насильника.

— Так мы идем, да? — взмолился я.

— Ага, — безмятежно ответила Вилли. — Нам требуется время, чтобы уговорить Анри делать, что мы скажем. Розовый кончик языка быстро облизал губы.

— Мы ведь не хотим, чтобы он отказался, когда будем уже на яхте, правда?

На причале, где девушку дожидался катер, выяснилось, что на уговоры Анри потребовалось не так уж много времени — не более пяти минут. Когда мы перебрались на катер, матросик отвалил от причала, запустил двигатель, и суденышко стало лавировать в переполненной гавани, направляясь к яхте.

Все шло в соответствии с планом. Я лежал, свернувшись калачиком в рубке, пока Анри подруливал к парадному трапу, высаживал Вилли, подплывал к корме яхты и швартовался между двух других катеров. Потом мы вместе вскарабкались на палубу по трапу для экипажа.

— Вон та лестница приведет вас на заднюю палубу, — прошептал матрос. — Оттуда вы легко проберетесь к каютам. Удачи вам, мсье. Я никогда вас не видел!

— Благодарю, — так же шепотом ответил я. — А я — тем более!

Крадущейся походкой я поднялся по лестнице, пересек заднюю палубу и вошел в гостиную для отдыха. Оттуда без труда проследовал к каютам, вспоминая об экскурсии по яхте, организованной Кери вчерашним утром. Очень осторожно повернув дверную ручку каюты, следующей за той, где обитала Вилли, я убедился, что дверь не заперта. Тогда, приотворив ее, наверное, на дюйм, я проскользнул внутрь, бесшумно прикрыв за собой дверь. В абсолютной темноте каюты я ощупью искал выключатель.

И тут внезапно вспыхнул свет.

На мгновение я ослеп. Потом мое зрение начало восстанавливаться, и первое, что я увидел, была женщина. Она сидела на кровати и с интересом рассматривала меня. Вне всякого сомнения, это была Леола Смит... Но что мне не понравилось больше всего, так это то, что по одну сторону кровати стоял Эммануэль с тусклой улыбкой на физиономии, а по другую — Кери с револьвером в руке.

Я очень осторожно извлек из кармана пачку сигарет, прикурил одну и взглянул на Эммануэля.

— Такой встречи я вовсе не добивался, — высказал я истинную правду. — Зачем все эти сложности? Все, что вам нужно было сделать, это сказать мне “вернитесь”. И я бы сам немедленно примчался сюда.

— Но тогда вы прибыли бы на борт моей яхты по приглашению — как вы и сделали несколько часов тому назад. И были бы моим гостем. А вот теперь вы превратились в обыкновенного вора, мистер Холман, — засмеялся Эммануэль. — И будет весьма прискорбно, если вора застрелят, застигнув врасплох. Полиция же отнесется к такому прискорбному факту с должным пониманием.

— Так что знай, где стоишь, Холман! — подхватил Кери. — Только шевельнись — и вылетишь отсюда весь в дырках!

Я рассматривал сидящую на кровати блондинку — героиню стоящих многие миллионы долларов кинофильмов: волосы цвета превосходного сухого испанского хереса; отброшенные назад, они волнами ниспадали по обеим сторонам лица на три дюйма ниже подбородка; громадные ярко-голубые глаза удивительным образом сочетали выражение искушенности и вместе с тем наивности маленькой потерявшейся девчушки; дерзко вздернутый носик; широкий рот, одновременно смешливый и чувственный; лицо сексуальное и в то же время застенчивое. Она была высока и стройна; небольшая, но хорошо сформированная грудь выпирала из-под тонкого черного свитера; пояс подчеркивал осиную талию; белые слаксы обтягивали стройные бедра и длинные ноги.