Деннис Лихэйн - В ожидании дождя

— От людей иногда здорово устаешь, — сказал Уоррен.

— Это точно, — согласился я, поднимаясь, и пошел к двери.

— А уж ты-то с твоей работой особенно, да?

Пока он запирал сарай, я сказал:

— А эти два мужика, что терлись вокруг Карен…

— Да?

— Они вместе приходили?

— Когда вместе, а когда порознь.

— Что-нибудь еще про них можешь рассказать?

— Рыжий, как я и говорил, был мозгляк. Вылитый хорек. Из тех, кто считает себя умнее всех. Когда платил за ее номер, швырял сотни, как будто это и не деньги вовсе, а так, бумажки. Карен на нем так и висла, а он смотрел на нее как на кусок мяса. Да еще нам с Холли подмигивал. Тот еще говнюк.

— Рост, вес, приметы?

— Ну, примерно пять футов десять, может, девять дюймов. Вся рожа в веснушках. Прическа идиотская. Весит сто пятьдесят — сто шестьдесят фунтов. Одевался по-пижонски. Шелковые рубашки, черные джинсы, на ногах мартенсы, начищенные, хоть смотрись в них как в зеркало.

— А второй?

— Тот покруче был. Водил черный «Шелби-мустанг GT-500» с откидным верхом. Их вроде всего четыре сотни и произвели-то, нет?

— Ну да, около того.

— Одевался на вид скромно, но дорого. Джинсы драные за кучу баксов. Джемпер на белую футболку. Солнечные очки сотни за две. Сюда он не заходил, так что голоса его я не слышал. Но у меня впечатление, что он был главный.

— Почему?

Он пожал плечами:

— Что-то в нем такое было. Карен с хорьком всегда шли позади него. И делали то, что он скажет. Не знаю. Я и видел-то его всего раз пять, и то издалека. Стремный он какой-то. Вел себя так, как будто я рядом с ним и находиться недостоин.

Он покатил через грязный пустырь назад к мотелю. Я следовал за ним. День клонился к закату. В воздухе пахло дождем. Вместо того чтобы направиться к пандусу заднего входа, Уоррен двинулся к столику для пикников, сколоченному из неошкуренных досок. Возле него он остановился, и я сел на стол, уверенный, что джинсы защитят меня от заноз.

На меня он не смотрел, уставившись на корявую поверхность стола, всю в сучках и заусеницах.

— Один раз я поддался, — сказал он.

— Поддался?

— На уговоры Карен. Она все болтала. Рассказывала про каких-то темных богов. Про какие-то путешествия во тьме. Говорила, что может взять меня туда с собой… И…

Он оглянулся через плечо на мотель. В окне за занавеской мелькнул силуэт его жены.

— Я не… В смысле, не понимаю, что заставляет человека, у которого лучшая в мире жена…

— …ходить налево? — закончил я за него.

Он взглянул на меня глазами, сузившимися от стыда:

— Вот именно.

— Не знаю, — мягко сказал я. — Тебе лучше знать.

Он побарабанил пальцами по подлокотнику коляски и устремил взор мимо меня, на чернеющую пустошь с корявыми деревьями.

— Тьма, вот что это, — сказал он. — Возможность коснуться чего-то страшного, когда занимаешься чем-то офигительно приятным. Иногда тебе не хочется быть с женщиной, которая смотрит на тебя с любовью. Тебе хочется быть с женщиной, которая смотрит на тебя и знает тебя. Видит твои худшие стороны. — Он посмотрел на меня. — И ей это нравится. Ей этого и хочется.

— Так ты и Карен…

— Всю ночь трахались. Как животные. И хорошо было. Она была сумасшедшая. Вообще без тормозов.

— А после?

Он снова отвернулся, набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул:

— А после она сказала: «Видишь?»

— «Видишь?»?

Он кивнул:

— «Видишь? Никто никого не любит».

Мы еще немного посидели. Молча. В хилых кронах звенели цикады. В дальнем конце тропы шебуршились еноты. Казалось, что сарай еще на дюйм пригнулся к земле. Я смотрел на этот безрадостный пейзаж и слышал в ушах голос Карен Николс, шептавшей: «Видишь? Никто никого не любит».

Никто никого не любит.

Я пристроился поразмыслить в одном из баров, где тем же вечером меня и нашла Энджи. Бар принадлежал Буббе, назывался «Лайв Бутлег» и располагался на границе Дорчестера и Южного Бостона. Буббы в данный момент в городе не было. Поговаривали, что он уехал в Северную Ирландию — прикупить оружия, от которого тамошние боевики избавлялись в рамках перемирия. Но даже в отсутствие хозяина я мог спокойно пить за счет заведения.

И это было бы просто замечательно, если бы мне хотелось напиться. Но вот как раз пить-то мне и не хотелось. Я уже с час сидел над одним и тем же стаканом, и он не опустел даже наполовину, когда официальный владелец лавочки Дерганый Дули заменил мне его на новый.

— Это просто преступление, — сказал Дерганый, выливая в раковину пиво. — Видеть, как здоровый мужик вроде тебя зря переводит прекрасный лагер.