Деннис Лихэйн - В ожидании дождя

Я снял с ее лица волосок.

— Твой? — спросила она.

— Мой. — Я разжал пальцы, выбрасывая волосок. — Он говорил, что все решает время. Именно поэтому он согласился встретиться со мной на крыше парковки. Хотел или купить меня, или запугать. Он сам признался, что ему сейчас не до меня. Что время его поджимает.

— Ну да, — сказала Энджи. — Но, возможно, он тогда считал, что его договор с Доу еще в силе. А сейчас, когда ситуация изменилась, с чего бы…

— Кто сказал, что она изменилась?

— Кристофер Доу. Господи, он уничтожил его дочь. Они больше не будут ему платить. А других козырей у него нет.

— Даже Кристофер Доу понимает, что просто так он от них не отстанет. Возьмется за Кэрри. Попытается уничтожить ее так же, как он уничтожил Карен.

— А какая ему с того выгода?

— Тут дело не только в деньгах. Думаю, Кристофер Доу насчет этого не ошибался. Думаю, для Пирса это вопрос принципа. Деньги, которые он у них вымогает… Он уже сейчас считает, что они у него в кармане. И он от своего не отступится.

Энджи провела пальцами по моему животу и груди.

— И с какой стороны он может подкопаться под Кэрри Доу? Даже если она ходила к психотерапевту, сомневаюсь, что это был тот же самый, которого посещала ее дочь. То есть обращаться к Диане Борн Пирсу нет никакого смысла. Доу живут за чертой города, значит, их почта для него недоступна.

Я приподнялся на локте.

— Если судить по почерку Пирса, то он всегда внедряется через одного психиатра и одну почтовую точку. Допустим. Но это только самые очевидные из его ресурсов. Кнопки, которые у него прямо под руками. Не забывай: его отец сделал карьеру на том, чтобы канифолить другим мозги. А сынок служил в спецвойсках.

— И что?

— А то, что, как я думаю, он всегда наготове. И, что еще важнее, я думаю, что он всегда готов импровизировать. И всегда, всегда пользуется закрытой информацией. В этом заключается сущность и его самого, и всех его поступков. Он знал достаточно, чтобы заплатить нужным людям за информацию о нас. Выяснил, что Бубба мой друг, и сыграл на этом. Ты для него недосягаема — из-за твоего деда. Добраться до меня через Буббу у него не получилось, и тогда он переключился на Ванессу. Он ограничен в средствах, но очень умен.

— Не спорю. А все свои сведения о Доу он получил от Уэсли.

— Конечно, только эти сведения уже устарели. Даже если Уэсли все еще крутится где-то рядом с Пирсом и снабжает его деньгами, это ничего не меняет: вся его информация — десятилетней давности.

— Верно.

— Пирсу позарез нужен кто-нибудь, кто хорошо знает Доу, причем знает их сегодня. Близкий друг доктора. Лучшая подруга жены. Или…

Я посмотрел на нее. Она тоже приподнялась на локтях, и мы хором произнесли:

— Домработница.

Шивон Малруни подошла к парковке перед платформой электрички в Уэстоне в шесть вечера. Она двигалась быстрой походкой, низко опустив голову. Через плечо у нее висела сумка с вещами. Добравшись до «хонды» Энджи, она заметила меня — я сидел на капоте — и прибавила шагу.

— Привет, Шивон. — Я потер подбородок. — Как тебе мой новый вид?

Она посмотрела на меня через плечо и остановилась.

— Не узнала вас, мистер Кензи. — И показала на бледно-розовые рубцы вокруг моей челюсти. — У вас лицо в шрамах.

— Точно. — Я скользнул с капота. — Один парень оставил на память пару лет назад.

— За что?

При моем приближении она чуть дернула плечами, словно хотела бежать, но не могла решиться, в какую сторону.

— Я узнал, что он совсем не тот, за кого себя выдавал. Его это разозлило.

— И он попытался вас убить?

— Ага. Ее тоже. — Я кивнул на Энджи, которая стояла у Шивон за спиной, возле лестницы, ведущей на платформу.

Шивон посмотрела на Энджи и снова перевела взгляд на меня:

— Неприятный тип, надо думать.

— Откуда ты приехала, Шивон?

— Из Ирландии, ясное дело.

— Из Северной, да?

Она кивнула.

— Неспокойно у тебя на родине? — сказал я, изобразив ирландский акцент.

Она уронила голову.

— Об этом не шутят, мистер Кензи.

— Ты потеряла кого-то из близких?

Она взглянула на меня сощурившись. Ее маленькие глаза потемнели от гнева.

— Потеряла. И не одного.

Я улыбнулся.

— Я тоже потерял. Если не ошибаюсь, моего прапрапрадеда с отцовской стороны казнили в Донегале в 1798 году. Когда французы нас кинули. А моего деда с материнской стороны — маманькиного батю, значит, — сказал я и подмигнул, — нашли в его собственном сарае с разбитыми коленными чашечками, перерезанной глоткой и разрезанным надвое языком.