Эд Макбейн - Три слепых мышонка

— Я очень люблю мартини, — призналась Фиона.

— Я тоже.

Они прикрыли флягу крышкой. Получился маленький столик, на котором стояла тарелка с бутербродами и бутылка с остатками мартини. Лунный свет играл в ее волосах, касался ее груди, чуть прикрытой купальником. Он вдруг ощутил, что умрет, если она снимет купальник. Он мысленно молил, чтобы она не делала этого дешевого жеста. Но Фиона Джилл была не из дешевых женщин.

— Ты смотрел «Отсюда к вечности»? — прервала она молчание.

— Кажется, да. Ты имеешь в виду фильм? Да, смотрел по телевизору.

— Нет, я не имею в виду сериал…

— Нет, нет, фильм. С Бертом Ланкастером и Деборой Карр.

— Какое крепкое, но хорошее вино.

— Спасибо.

— Мне оно напомнило этот фильм.

— Да?

— Вернее, один эпизод из фильма.

— Какой, Фиона?

— Волны накатываются на берег, и они на пляже занимаются любовью, — сказала она.

Его сердце усиленно забилось.

— Волны накатываются на берег, — повторила она и посмотрела в сторону моря. — А ты не обратил внимание, что в кино почти не показывают любовных сцен с неграми. Разве что иногда по телевизору. Ты можешь представить себе Билла Косби в любовной сцене?

— Мне кажется, я видел такие сцены, — сказал Уоррен.

— Да, и в каких же фильмах? — спросила она.

— Вроде бы Грегори Хайнз снимался в таких сценах.

— Я не видела ни одной сцены с целующимся Эдди Мерфи.

— А в том фильме, где он играет вождя африканского племени и отправляется за невестой? Вот с ней-то он и целовался.

— Ты уверен?

— Да.

— А почему бы тебе не поцеловать меня? — спросила Фиона.

Отставив стакан, он опустился на одеяло и страстно поцеловал ее.

— Мне нравится, когда ты целуешь меня, — прошептала она.

— Я без ума от твоих губ, — тихо произнес он.

Уоррен оттянул купальник и дотронулся до ее обнаженной груди. Соски затвердели. Вероятно, от воды, решил он, хотя вода была теплой.

— Они боятся, — ухмыльнулась она.

— Чего же? — не понял он.

— Показать, как негры занимаются сексом, — сказала она.

— Это точно, — согласился Уоррен.

— Они боятся, что разразится буря, — переливчато рассмеялась она.

Он поцеловал ее в смеющийся рот. И потянулся к купальнику. Ее грудь обнажилась.

Она откинулась назад.

Он поцеловал ее соски.

Ее рука нежно скользнула вниз по его бедру.

— Как ты думаешь, то, что говорят о нефах, правда? — спросила она.

Это могло значить лишь то, что она не знала белого мужчину и не могла сравнить. Он надеялся, что так оно и есть. Ему хотелось верить, что она вышла замуж девственницей и принадлежала одному мужу. Это, конечно, фантазии, но он чуть было не решился спросить ее об этом. Вместо этого он погладил ее по животу и положил руку под узенькие бикини.

— Я думаю, они правы, — сказала она.

— Да, — согласился он.

— Я говорю о темнокожих мужчинах, — уточнила она.

— Да, — повторил он, поглаживая ее пальцами.

— Они трусят показать настоящую любовную сцену, — произнесла она.

— Да, — сказал он, прерывисто дыша.

— Они боятся, что сексуальные негры заполонят улицы и… — В подтверждение своих слов она крепко прижалась к нему, — …насладятся всеми белыми женщинами в этой стране.

— Так оно и будет, — сказал он. От возбуждения у него перехватило дыхание.

— Разве ты не хочешь меня поцеловать? — спросила она.

Он поцеловал ее.

От предвкушения наслаждения у него закружилась голова.

— Эй, поаккуратнее на поворотах, — попросил он ее.

— Нет, — возразила она.

— Что ты делаешь? — воскликнул он.

— Ничего особенного, — отозвалась она.

— Разве так…

— Они показывают только любовные игры белых, — ее рука действовала вполне недвусмысленно, — и черный секс — им не по зубам. Ну вот, малыш, теперь порядок. Показывают невинные поцелуйчики, от них никогда не дождешься настоящего секса, о нет, да-да, вот здесь, о Господи, они не знают, что такое настоящий секс, Боже мой! — вскрикнула она и приподняла бедра. Он снял с нее трусы и бросил их на песок, расслабленная, она откинулась на одеяло, отдавая себя в его власть. Он молниеносно скинул трусы и взял ее.

— Никогда им не видать ничего подобного, — выдохнула она. — Никогда, Господи.

Дорога к побережью тянется вдоль строительной площадки поместья Твин-Три, которое соседствует с заболоченными землями и заливом Уиллоуби, выходит по Хенли-стрит на Саут-Тамайами-Трейл, где за складом фирмы по производству игрушек сливается с грязной проселочной дорогой. Взору открываются ржавеющие железные днища лодок, сложенных под навесом. За лодками виднеется бетонный дом, где живет Чарли Стаббс со своей женой и золотисто-рыжей собакой по кличке Шадрак. Дом стоит прямо у воды, из окна прекрасно видны все двадцать стапелей, которые он сдает в аренду владельцам лодок.