Эд Макбейн - Дом, который построил Джек

— А ты что, сам не мог справиться?

— Меня засекли, — сказал Уоррен.

— Стыдно тебе, — сказала она. — А кто клиент?

— Некий Фрэнк Саммервилл. Мой партнер в юридической фирме, на которую я и работаю.

— А дама?

— Леона Саммервилл.

— И когда мне приступить?

— Тачка у тебя есть?

— Клевая тачка.

— Какого типа?

— Да так, что-то неопределенное.

— Ну, это самое лучшее.

— Отто ездил на выцветшем голубом «бьюике-сэнчюри».

— А я езжу на выгоревшем сером «форде».

— У меня полинялый зеленый «шеви», — сказала Тутс.

Уоррен достал конверт из внутреннего кармана куртки, положил его на стол и, похлопывая по нему рукой, сказал:

— Вот адрес дамы и номер ее телефона. На случай, если тебе это понадобится для каких-нибудь гнусных целей.

Тутс улыбнулась так, словно уже придумала, как воспользоваться телефоном Леоны Саммервилл.

— Там внутри пять ее фотографий, — оказал Уоррен, — одна цветная, а остальные черно-белые. Телефонный номер, по которому ты сможешь разыскать меня, и почтовый ящик, которым ты можешь пользоваться, — все в конверте.

— Почтовый ящик тоже в конверте? — спросила Тутс невозмутимо.

— Нет, моя умница, почтовый ящик на почте, на Люси-Сёркл, а в конверте только ключ. Ты не интересуешься, как оплачивается твоя работа?

— Я думаю, так, как мне платил Отто.

— А сколько это?

— Пятьдесят баксов в час.

— Мечтать никому не возбраняется…

— Но столько мне платил Отто, — сказала Тутс, пожимая плечами.

— Да брось ты, — сказал Уоррен.

— Сколько же платите вы? — спросила она.

— Сто шестьдесят за восьмичасовой рабочий день.

— Мечтать никому…

— Послушай, это двадцать баксов в час.

— Спасибо, делить я еще умею. И за кофе тоже спасибо, — сказала Тутс и встала. — Было очень приятно познакомиться.

— Ну-ка сядь, — сказал Уоррен.

— Чего ради? Чтобы ты смог нанять вылечившуюся наркоманку по цене какого-то рикши? Не выйдет, мистер Чамберс.

— Снова возвращаемся к мистеру Чамберсу? Ну, а как звучит двадцать пять в час? — спросил он.

— Сорок звучит лучше, — сказала она.

— Тутс, мы оба знаем расценки.

— Думаю, что знаем.

— Текущая расценка — это тридцать пять в час.

— Тогда почему же ты предложил мне двадцать?

— Потому что, если бы ты все еще принимала кокаин, ты бы вцепилась и в это.

— Значит, ты все еще проверяешь?

— Нет, когда ты запросила пятьдесят баксов, было похоже, что ты прикидываешь, сколько соломы ты сможешь купить на такие деньги.

— Я сказала «пятьдесят», чтобы ты подумал, что не так уж я безумно нуждаюсь в этой работе.

— А ты безумно нуждаешься в ней?

— Я нуждаюсь в работе, — сказала она. — Ты хочешь платить мне двадцатник, что ж, отлично, я согласна, но это не означает, что я наркоманка.

— Я заплачу тебе тридцать пять, — сказал он. — Плюс накладные расходы. Больше просто не могу.

— Спасибо, — сказала она и кивнула.

— Хочешь еще немного кофе?

— Нет, я хочу взяться за работу, — сказала она, беря конверт.

Охранник у ворот весил не менее ста пятнадцати килограммов. На нем была коричневая униформа, на поясе в кобуре красовался большой пистолет.

— Да? — резковато, почти грубо, бросил он Мэтью.

У него были торчащие уши, маленькие черные усики, такого же цвета аккуратно прилизанные волосы и карие глаза, сидящие слишком близко друг к другу. Он был похож на сильно увеличенную копию Адольфа Гитлера.

— У меня назначена встреча с миссис Брэчтмэнн на одиннадцать часов, — сказал Мэтью.

— Ваше имя?

— Мэтью Хоуп.

Охранник нажал кнопку на селекторе.

— Миссис Брэчтмэнн?

— Да, Карл?

— Мужчина по имени Мэтью Хоуп говорит, что у него назначена встреча на одиннадцать часов.

— Пропустите его.

— Хорошо, мадам.

Он надавил на другую кнопку. Ворота начали медленно раздвигаться.

— Езжайте по дорожке прямо до конца, — сказал он. — Паркуйтесь справа.

Мори Блум как-то говорил Мэтью, что полицейские считают себя хорошими ребятами, так как блюдут закон, а всех правонарушителей — плохими ребятами, поскольку они закон нарушают. Хорошие ребята не любят плохих ребят. Спроси об этом любого полицейского. Недостаток этого принципа состоит в том, что в нем нет места для оттенков: один в неположенном месте паркует свой автомобиль, другой совершает убийство, и оба должны уместиться в категории плохих ребят, так как оба нарушили закон. Если же вы заспорите с полицейским и попытаетесь объяснить ему, что при всем том вы являетесь добропорядочным гражданином, он мигом наденет на вас наручники за сопротивление задержанию, а потом швырнет вас на заднее сиденье своей машины, словно пластиковый мешок с мусором.