Дэшил Хэммет - Кровавая жатва

— Проигрыш Буша отменяется. Поставьте наоборот, пока есть время.

Ее большие воспаленные глаза расширились и потемнели от тревоги, алчности, любопытства, подозрительности.

— Это точно? — хрипло спросила она.

— Ага.

Она прикусила жирно намазанные губы, нахмурилась, потом сказала:

— Откуда вам это известно?

Я промолчал. Она прикусила губу посильнее.

— Макс в курсе?

— Я его не видел. Он здесь?

— Наверное, — ответила она рассеянно, с отсутствующим выражением лица. Губы у нее шевелились, словно она что-то про себя подсчитывала.

Я сказал:

— Не хотите — не верьте, но это точно.

Она подалась вперед, впилась в меня взглядом, открыла сумку и извлекла оттуда пачку денег толщиной с кофейную банку. Часть пачки сунула Ролфу.

— На, Дэн, поставь на Буша. У нас еще час в запасе.

Ролф взял деньги и ушел выполнять поручение. Я сел на его место. Она положила руку мне на плечо и сказала:

— Если из-за вас я потеряю столько монет, начинайте молиться.

Я сделал вид, что мне смешно это слышать. Начались предварительные бои — схватки по четыре раунда между всякой шушерой. Я искал взглядом Талера, но не находил. Дина ерзала возле меня, не обращая внимания на ринг. Она то и дело возвращалась к вопросу, откуда у меня такие сведения, а в промежутках грозила мне адским пламенем и вечными муками, если они окажутся враньем.

Шел полуфинал, когда Ролф вернулся и отдал ей пригоршню билетов. Пока она щурясь разглядывала их, я встал и пошел на место. Она бросила вдогонку, не поднимая головы:

— Когда кончится, дождитесь нас у выхода.

Я еще протискивался к своему стулу, а на ринг уже поднялся Малыш Купер, коренастый крепыш с соломенными волосами, изрытым шрамами лицом и некоторым избытком мяса над резинкой лиловых трусов. Айк Буш, он же Эл Кеннеди, пролез сквозь веревки в углу напротив. Тело у него на вид было получше — подтянутое, по-змеиному гибкое, — а лицо бледное и угрюмое.

Они пожали друг другу руки, выслушали в центре ринга обычные наставления, разошлись по своим углам, сбросили халаты. Прозвучал гонг, и стычка началась.

Купер был неуклюж и бездарен. Все, чем он располагал, — это размашистые боковые, попади они в цель — могли бы причинить боль, но любой человек на двух ногах сумел бы от них уйти. Вот Буш — тот был классным боксером: легкие ноги, точная и быстрая левая рука, проворная правая. Выпускать Купера на ринг против этого стройного парнишки выглядело чистым убийством — если бы Буш хоть немного постарался. Но как раз этого он и не делал. Он не старался выиграть. Напротив, старался не выиграть, и делал это изо всех сил.

Купер топтался по рингу на своих плоских стопах и закидывал свои боковые куда попало — от ламп до углов. Система у него была простая — дать рукам волю, а там видно будет. Буш двигался вокруг толстячка, время от времени доставая его перчаткой, но в удар не вкладывал ничего.

Зрители завыли еще до конца первого раунда. Второй оказался таким же позорищем. Я чувствовал себя неважно. На Буша, похоже, не слишком повлияла наша маленькая беседа. Краем глаза я видел, как Дина Бранд пытается привлечь мое внимание. Вид у нее был разгоряченный. Я позаботился о том, чтобы мое внимание оказалось прикованным к чему-то совсем в другой стороне.

Полюбовная забава на ринге продолжалась и в третьем раунде, на сей раз под вопли зрителей: «Вон с ринга!», «Дай ему раза!» и «Пусть дерутся!». Вальсируя, противники очутились в ближнем ко мне углу как раз в тот момент, когда крики на миг оборвались.

Я сложил ладони рупором и заорал:

— Обратно в Филли, Эл!

Буш был ко мне спиной. Он подтолкнул Купера к веревкам, развернул его и оказался ко мне лицом.

Издали, с другой стороны зала, донесся еще чей-то вопль:

— Обратно в Филли, Эл!

Это Максуэйн, решил я.

Какой-то пьяница рядом со мной поднял отекшее лицо и заорал то же самое, смеясь, как над удачной шуткой. Остальные подхватили крик, не понимая, в чем дело, но заметив, что эти слова раздражают Буша.

Глаза его метались из стороны в сторону под черной полосой бровей.

Одним из своих шальных ударов Купер заехал стройному парнишке сбоку в челюсть.

Буш свалился мешком к ногам судьи.

За две секунды судья досчитал до пяти, но его оборвал гонг.

Я посмотрел на Дину Бранд и засмеялся — а что мне еще оставалось делать? Она, однако, смотрела на меня без улыбки. Лицо у нее было больное, как у Дэна Ролфа, только гораздо злее.

Секунданты поволокли Буша в угол и стали растирать, не вкладывая в это особой души. Он открыл глаза и посмотрел себе на ноги. Ударил гонг.