Дэшил Хэммет: Кровавая жатва

Впервые город Отервилл назвали при мне Отравиллом в Бате, в заведении «Большой пароход». Но рыжий блатняга Хики Дьюи, от которого я это услышал, доберманов звал доброманами, так что я не удивился тому, как он вывернул название города. Впоследствии я услышал то же самое от людей, которым правильное произношение давалось полегче. Но я долго еще держал такое название за бессмысленную игру слов — люди ведь по-разному переиначивают слова, например, из полиглотки делают Полли-глотку и так далее. Через несколько лет я попал в Отервилл и тут уж сам разобрался, что к чему.

Из автомата на вокзале я позвонил в редакцию «Геральда», попросил Дональда Уилсона и доложил о прибытии.

— Вы можете приехать ко мне домой в десять вечера? — Голос у него был живой и приятный. — Адрес: бульвар Маунтин, дом 2101. Сядете в трамвай на Бродвее, доедете до Лорел-авеню и пройдете два квартала к западу.

Я пообещал так и сделать. Потом отправился в гостиницу «Грейт Вестерн», забросил туда чемоданы и вышел взглянуть на город.

Отервилл изысканностью не отличался. Строителей его явно тянуло к украшательству. Поначалу, может быть, что-то у них и получалось. Но потом кирпичные трубы сталеплавильных заводов, торчавшие в южной части на фоне угрюмой горы, прокоптили все вокруг желтым дымом до полного унылого единообразия. В результате получился уродливый город с населением в сорок тысяч человек, лежащий в уродливой впадине меж двух уродливых гор, сверху донизу пропитанных угольной пылью от рудников. Над всем этим расстилалось перепачканное небо, которое словно выползло из заводских труб.

Первому полицейскому, которого я увидел, не мешало бы побриться. У второго на потрепанном мундире не хватало пары пуговиц. Третий управлял движением на главном перекрестке — Бродвея и Юнион-стрит — с сигарой в зубах. На этом я свое обследование закончил.

В девять тридцать вечера я сел на Бродвее в трамвай и начал выполнять указания, которые дал мне Дональд Уилсон. Они привели меня к угловому дому на лужайке за живой изгородью.

Горничная, открывшая дверь, сказала, что мистера Уилсона нет дома. Пока я объяснял, что у нас назначена встреча, к двери подошла стройная блондинка в чем-то зеленом шелковом, лет около тридцати. Она улыбнулась, но жестокость из ее голубых глаз не исчезла. Я объяснился повторно.

— Мужа сейчас нет. — Она еле заметно шепелявила. — Но если вы условились, он, вероятно, скоро приедет.

Женщина провела меня наверх — в красно-коричневую комнату, выходившую окнами на Лорел-авеню. Там было много книг. Мы сели в кожаные кресла, вполоборота к каминной решетке, за которой пылал уголь, и миссис Уилсон принялась выяснять, какие у меня дела с ее мужем.

— Вы живете в Отервилле? — спросила она для начала.

— Нет. В Сан-Франциско.

— Но вы здесь не первый раз?

— Первый.

— Правда? Как вам нравится наш город?

— Я еще мало видел. (Это была ложь. Я видел достаточно). Я приехал только сегодня днем.

— Невеселое место, — сказала она, — сами увидите.

И тут же вернулась к допросу:

— Наверное, все шахтерские города такие. Вы занимаетесь горным делом?

— Сейчас нет.

Она посмотрела на каминные часы и заметила:

— Невежливо со стороны Дональда заставлять вас ждать так долго после работы.

Я сказал, что это не страшно.

— Хотя, может быть, вы не по делу? — предположила она.

Я промолчал.

Женщина рассмеялась — коротко и резко.

— Я не всегда такая любопытная, — сказала она весело. — Но у вас такой загадочный вид — просто нельзя удержаться. Может быть, вы бутлегер? Дональд так часто их меняет.

Я состроил ухмылку, из которой она могла делать любые выводы.

Внизу зазвонил телефон. Миссис Уилсон протянула к огню ноги в зеленых туфельках и притворилась, будто не слышит звонка. Интересно, зачем ей это понадобилось.

Она начала новую фразу: «Боюсь, мне придет…» — и замолкла, увидев на пороге горничную.

Горничная объявила, что хозяйку просят к телефону. Миссис Уилсон извинилась и вышла вслед за горничной. Вниз она не пошла, а говорила откуда-то поблизости.

Я услыхал: «Миссис Уилсон слушает… Да… Как вы сказали? Кто? Вы не можете говорить погромче? Что?! Да… Да… Кто это говорит? Алло! Алло!»