Деннис Лихэйн - Лунная миля

Мой отец никогда не любил свое бремя. Мой отец никогда и ничего не любил.

Я — глубоко несовершенный человек, который любит глубоко несовершенную женщину. Вместе мы произвели на свет прекрасного ребенка, который, как я подозреваю, никогда не научится закрывать рот. И будет постоянно что-то говорить. Или визжать. Мой лучший друг — психопат, на котором грехов больше, чем на некоторых преступных группировках или политических режимах. Тем не менее…

Мы свернули с шоссе на Коламбия-роуд. Дневной свет окончательно погас. Небо окрасилось в цвет сливовой кожуры. Снег падал нехотя, словно все никак не мог решить, стоит повалить по-настоящему или лучше воздержаться. Мы повернули налево на Дорчестер-авеню. В трехэтажных домах, в барах, в доме престарелых и в магазинчиках начали зажигаться огни. Хотел бы я сказать, что видел в этой картине некую высшую гармонию, но это было бы ложью.

Тем не менее…

Тем не менее я ехал в машине именно с этими людьми. И у нас была жизнь, которую мы сами для себя построили.

Вдалеке показалась наша улица. Я понял, что не хочу останавливаться возле нашего дома. Мне было жалко, что этот момент улетучится. Вот бы ехать и ехать. И чтобы все оставалось таким, каким было сейчас.

Но я остановился.

Мы вышли из машины. Габби схватила Буббу за руку и потащила его к дому, показать, где у нас подвал. В прошлом году, отвечая на ее вопрос, как Санта пробирается в дом, если в нем нет печной трубы, мы объяснили ей, что в этих случаях он пользуется подвалом. Вот она и решила поставить молоко с печеньем туда и призвала на помощь Буббу.

— И пиво тоже, — сказал Бубба, когда они подошли к дому. — Санта любит пиво. И против водки ничего не имеет.

— Ты там поаккуратней, — крикнула ему Энджи, пока я открывал багажник, чтобы вытащить сумки. — Нечего моего ребенка всяким глупостям учить.

На скулу мне легла снежинка и тут же растаяла. Энджи вытерла ее след пальцем. Она поцеловала меня в нос.

— Как же я рада тебя видеть.

— И я тебя.

Она взяла мою обожженную ладонь в свои и осмотрела здоровенный пластырь, которым я залепил ожог.

— Ты в порядке?

— Конечно, — сказал я. — Разве по мне не видно?

Она посмотрела мне в глаза. Эта потрясающая, взрывная, темпераментная женщина, в которую я был влюблен со второго класса.

— Ты отлично выглядишь, — сказала она. — Только какой-то задумчивый.

— Задумчивый.

— Ага.

Я вытащил сумки Энджи из багажника.

— Сегодня, когда я сидел возле реки и швырял в воду пистолет за пятьсот долларов, меня посетила одна мысль.

— Что за мысль?

Я захлопнул багажник.

— Я подумал, что радостей у меня в жизни гораздо больше, чем разочарований.

Она склонила голову и улыбнулась. На волосы ей падали снежинки.

— Правда? — спросила Энджи.

— Правда.

— Значит, ты победил.

Я глотнул холодного воздуха.

— На сегодняшний день — да.

— Ага, — сказала она. — На сегодняшний день.

Я закинул одну сумку на плечо, а вторую взял в правую руку. Обнял жену обожженной левой рукой, и мы направились по кирпичной дорожке к своему дому.

Отдельное спасибо:

лейтенанту Марку Гиллеспи из полиции транспортного управления залива Массачусетс и Крису Сильвии из компании «Фоксборо терминале»;

Энн Риттенберг, Эмми Шиффманн, Кристин Кайа и моей «семье», обитающей в центре Бостона: Майклу Моррисону, Брианне Халверсон, Сил Бэлленджер и Лайет Стелик;

Энджи, Майклу, Стерлингу и Тому — за внимательное чтение рукописи;

и Клер Уочтел — за то, что избавила собаку от глистов и сводила в парикмахерскую.

Зд.: табу ( нем. ).

От англ. lighter — зажигалка.

Ф е с т и в у с — альтернативный праздник, отмечаемый в США 23 декабря в знак протеста против коммерциализации Рождества.

«Л у и с» — фешенебельный бутик в Бостоне.

Ф о р д Р о б е р т Ньютон по прозвищу Боб (1862–1892) — знаменитый грабитель времен Дикого Запада, ради награды застреливший главаря банды.

Слушай! ( исп. )