Микки Спиллейн - Тварь. Кассеты Андерсона

Андерсон. Знаю вроде бы. У озера, недалеко от Семьдесят второй улицы. Народу немного и добраться нетрудно. Правда, там рядом дорога, машины, но это выше, а к озеру ведет зеленый склон. Много травы. Очень симпатично!

Ингрид. Прекрасно. Если захватишь вино, предварительно его охлади.

Андерсон. Ладно.

Ингрид. И не забудь штопор.

Андерсон. А ты не забудь соль.

Ингрид (смеется). Как здорово! Я сто лет не была на пикнике!

Андерсон. Значит, завтра в одиннадцать!

46

На основе информации, содержавшейся в приведенной выше записи, Комиссия по биржевой деятельности обратилась за содействием к Нью-Йоркскому управлению парков и культурно-зрелищных предприятий. С помощью последнего телескопический микрофон Borkgunst MKIV был установлен выше места предполагаемого пикника Джона Андерсона и Ингрид Махт 17 августа 1968 года.

Стенограмма кассеты SEC-17-8-68-146-37A приводится с большими сокращениями - опущены разговоры на посторонние темы, а также данные, являющиеся материалами текущего судебного разбирательства.

Фрагмент I 17 августа, 11.37.

Андерсон. Это ты здорово придумала. Прекрасная погода. Сухо. И не жарко. Ты только взгляни на небо. Словно кто-то его выстирал и повесил сушиться.

Ингрид. Я помню один такой день. Я была совсем маленькой восемь-девять лет. Мой дядя взял меня на пикник. Отца уже не было в живых, мать работала, и дядя предложил свозить меня за город на день. Такая же суббота. Солнце. Голубое небо, холодный ветерок. Прекрасные запахи. Он дал мне шнапса, а потом стянул с меня трусики.

Андерсон. Хорош дядюшка!

Ингрид. Ничего особенного. Вдовец. Ему было под пятьдесят. Может, пятьдесят с небольшим. У него были огромные усы, как у кайзера Вильгельма. Помню, как мне было щекотно.

Андерсон. Тебе понравилось?

Ингрид. Мне было совершенно все равно.

Андерсон. Он тебе что-нибудь подарил, чтобы ты помалкивала, да?

Ингрид. Он дал мне денег.

Андерсон. Это была твоя идея?

Ингрид. Мы с матерью вечно хотели есть.

Андерсон. Смышленый ребенок.

Ингрид. Да, я была смышленой.

Андерсон. Долго это продолжалось?

Ингрид. Несколько лет. Я неплохо заработала.

Андерсон. Еще бы. Мать-то знала?

Ингрид. Может, знала, может, нет. Похоже, знала.

Андерсон. Что случилось?

Ингрид. С дядей?

Андерсон. Да.

Ингрид. Его лягнула лошадь, и он умер.

Андерсон. Смешно.

Ингрид. Да, но мне было все равно. Мне тогда было десять, а может, и одиннадцать. Я знала, как это делается. За ним последовали другие. Ой, Schatzie, вино! Оно нагреется!

Фрагмент II 17 августа, 12.02.

Андерсон. Что было потом?

Ингрид. Ты не поверишь.

Андерсон. Поверю.

Ингрид. Например, был человек из Баварии. Очень богатый, очень важный. Если я назову его фамилию, ты сразу узнаешь. Раз в месяц, в пятницу вечером, его дворецкий собирал от шести до десяти девочек. Мне было тринадцать. Мы раздевались догола. Дворецкий вставлял нам в волосы перья, надевал пояса из перьев и еще браслеты из перьев на запястья и лодыжки. Этот человек, важный и богатый, входил, садился на стул и начинал играть с собой. Понимаешь? А мы водили вокруг него хороводы. Хлопали руками, как крыльями, квохтали, кудахтали. Как цыплята. А смешной седоусый дворецкий хлопал в ладоши, отбивая такт, и кричал: "Раз, два, раз, два". Мы танцевали, кудахтали, а хозяин смотрел на нас и играл с собой.

Андерсон. Он тебя трогал?

Ингрид. Никогда. Когда он кончал, то вставал и выходил. Мы снимали наши перья и надевали платья. Дворецкий стоял в дверях и давал каждой из нас деньги. Очень неплохие деньги. Через месяц мы приходили опять. Иногда в том же составе, иногда появлялись новенькие. И снова за старое!

Андерсон. Как ты объясняешь его блажь?

Ингрид. Никак. Я уже давно махнула на это рукой. Говорят, люди - это их поступки. Это я понимаю. Но я не принимаю притворства. Человек, который играл с собой, пока я плясала вокруг него голая и в перьях, - по воскресеньям регулярно посещал церковь, давал деньги на благотворительные цели и считался - собственно, считается и сейчас - столпом общества. Его сын тоже занимает важные посты. Сначала меня от этого тошнило...

Андерсон. Перья не нравились?

Ингрид. Не перья, а вся эта грязь. Затем я поняла, как устроен мир. Кто в нем обладает властью. Что могут сделать деньги. Вот я и объявила миру войну. Мою личную войну.

Андерсон. Ты победила?

Ингрид. Побеждаю...

Фрагмент III 17 августа, 12.04.

Андерсон. Все могло сложиться иначе.

Ингрид. Наверное. Хотя каждый из нас - результат того, что с нами случилось, что сделала из нас жизнь. Мы не в состоянии выбирать самостоятельно. К пятнадцати годам я была законченная блядь. Я воровала, вымогала, несколько раз была страшно избита. У меня был сутенер. Но с другой стороны, я была ребенком. Я не получила образования. Я только пыталась выжить, наесться и выспаться. В те годы мне хотелось так немного. Может быть, поэтому мы с тобой столь simpatico (похожи (ит.)). Ты ведь тоже из бедняков, Schatzie?