Джеймс Хедли Чейз - Каждый умирает в одиночку

Вдоль внешнего края обычного выступа, нависавшего над билетной кассой, располагались четырехфутовые буквы, отлитые из потускневшего хрома, гласившие: «МЕДНАЯ ОГРАДА».

Ночью, с подсвеченными буквами, вывеска выглядела бы намного наряднее, так как темнота скрыла бы тусклость.

Другая вывеска, освещенная лампочками, сообщала: «50 высоких, загорелых, необычайных девушек».

Я подошел и, бегло просмотрев фотографии, пришел к выводу, что в шоу нет ничего оригинального и вряд ли оно когда-нибудь будет пользоваться успехом в этом или в любом другом городе. Там были обычные суровые комики со светлыми глазами в кричащих костюмах. С первого взгляда на них можно догадаться, какую шутку они отпустят. Девушки тоже выглядели не очень. Они даже не пробовали спрятать свои прелести; большинство из них было одето в бикини, на лицах застыла отсутствующая улыбка. На одной из них была надета шляпа, но она выглядела слишком нарядной. Пятьдесят высоких, загорелых, необычайных девушек были высокими и загорелыми, но определение «блеклые» подходило им гораздо лучше, чем «необычайные».

Пока я рассматривал фотографии, одна из дверей открылась, и на солнцепек вышел невысокий парень с лицом хорька. На нем было грязное пальто из верблюжьей шерсти, мягкая шляпа, нахлобученная на правый глаз, и ботинки из искусственной акульей кожи, которые не чистились с тех пор, как он их купил, а судя по трещинкам на них, это было давным-давно.

— Кто здесь заправляет? — спросил я его. — Кто управляет заведением?

Он оглядел меня, прочистил горло и аккуратно сплюнул на асфальт.

— Не местный, значит? — поинтересовался он голосом, охрипшим от бесконечных попыток вставить в речь старинные шутки.

Я подтвердил, что не местный, и повторил вопрос.

Его лицо помрачнело.

— Ник Недик, — произнес он, затем последовал поток непристойностей, которые лились из его рта подобно грязи из канализационной трубы.

Кажется, он по какой-то причине был невысокого мнения о Недике.

— Вверх по лестнице, — продолжил он после того, как использовал весь свой словарный запас. — Вторая дверь направо после круглого входа. Плюньте ему в рожу, если увидите его. — И он неуклюже, наклонив голову, пошагал вниз по улице, словно хотел, чтобы окружающие думали, что вес его мозгов немножко тяжеловат для него.

Я поглядел ему вслед, размышляя, что так раздражало его. В нескольких ярдах я заметил Кермана, опиравшегося на фонарный столб и читавшего газету. Он очень хорошо вписывался в обстановку. Когда ему надо было выглядеть как бездельнику, он выглядел как бездельник. Не очень-то легко стоять на тротуаре и не выглядеть подозрительным, но Керман мог делать это часами.

Я толкнул вращающиеся двери и пересек холл по направлению к лестнице. Престарелый негр, скинув куртку и засучив рукава рубашки, натирал медные перила. Он тер их так, словно у него очень нежные руки, а его большие, налитые кровью глаза рассеянно смотрели в пустоту. Если бы я был человеком-невидимкой, он уделил бы мне ровно столько же своего драгоценного внимания.

Наверху лестницы находилось еще несколько вращающихся дверей, ведших в другой холл. Как сказал парень с лицом хорька, там была дверь, помеченная вывеской «УПРАВЛЕНИЕ» направо от круглого входа.

Я постучал, открыл ее и вошел. В небольшом кабинете было душно и жарко. Там стоял письменный стол, два металлических шкафа для хранения документов, по стенам было развешано большое количество глянцевых фотографий вроде тех, что украшали фасад здания. За столом, стуча по клавишам пишущей машинки, сидел мужчина, его пиджак висел на спинке стула. Он печатал двумя пальцами, но очень быстро. У него была копна черных вьющихся волос, а по комплекции он напоминал жабу.

Рядом с окном, в углу комнаты, я увидел девушку. Ее платье лежало на одном из шкафов для хранения документов. Ее нижнее белье было не слишком чистым, а на ее чулках было много спустившихся петель. Она завязала себя в настолько фантастический узел, что в ней с трудом можно было опознать человека. Изогнувшись назад, словно ее позвоночник сломан, она стояла на руках, положив ноги себе на плечи. Пока я глазел на нее, она выполнила медленный прыжок, перекувырнувшись так, что приземлилась на ноги, все еще связанная в тот же узел, а затем еще раз упала вперед на руки, чтобы заново начать кувыркание.

— Почему ты не смотришь на меня? — обратилась она к мужчине с вьющимися волосами. — Как ты можешь сказать, насколько я хороша, если ты не смотришь на меня?