Джеймс Хедли Чейз - Лиса в капкане

Все было готово: грязные повязки, длинный нож, драная, замызганная походная форма, жидкая грязь, которой он должен был обмазать руки и ноги, а главное — документы, удостоверявшие личность погибшего Дэвида Эллиса, чьи останки неподалеку медленно разлагались на солнце.

Казалось, Кашмен продумал свой план в деталях, и тем не менее он нервничал. На лбу его выступили капельки пота, сердце билось в горле, а во рту он ощущал привкус желчи.

Напрягшись, стоял он в маленькой комнате, пропахшей чем-то мерзким. Через несколько минут, если все пройдет удачно, личность Эдвина Кашмена, всем известного предателя, прекратит свое существование. Но для этого надо заткнуть глотку Хиршу, задача гнусная и трудная: Хирш могуч, как бык. Единственная возможность убить его — нанести молниеносный удар сзади. И ни в коем случае нельзя промахнуться.

Кашмен взглянул на часы над дверью. С минуты на минуту в комнату войдет Хирш.

Кашмен весь превратился в слух, он стоял с пересохшим ртом, с натянутыми до предела нервами от изнурительного ожидания. Эти бесконечные секунды сравнимы лишь с угрозой насильственной смерти.

В коридоре послышались шаги. Кашмен вздрогнул. Дверь отворилась от рывка, впуская Хирша. Это был мощный здоровяк с фигурой японского борца, униформа СС плотно облегала его массивное тело, подчеркивая при каждом движении хорошо развитые мускулы.

— Через двадцать минут они будут здесь, — заявил он громогласно, заметив Кашмена (бритый череп Хирша блестел от пота). — И тогда нам капут!

Отстранив Кашмена, эсэсовец подошел к окну и окинул взглядом устрашающую пустыню смерти, которую представлял собой концентрационный лагерь Бельзен.

Покручивая в пальцах нож и старательно пряча его за спиной, Кашмен подкрался к Хиршу. От него исходил тошнотворный запах пота и грязных ног. Хирш обернулся, Кашмен, держа по-прежнему руки за спиной, впился взглядом — в его глаза.

— Ну что, англичанин, как тебе все это нравится?.. Уже поздно драпать в Берлин, да?.. Ты рассчитывал выкрутиться, не так ли? Я уж позабочусь, чтобы этого не случилось. Я им скажу, кто ты такой. Ненавижу предателей. Они тебя повесят… раньше, чем меня.

Его маленькие злые, налитые кровью от страха глазки впились в Кашмена.

— Удивлюсь, если твои земляки не схватят тебя первым. Предателей никто не любит, Кашмен! Не хотел бы я оказаться на твоем месте!

Кашмен выдавил улыбку. Чувствовал, что сейчас может позволить себе такую роскошь.

— Не называй меня предателем, — попросил он.

Голос Кашмена обладал неблагозвучным тембром и жесткой интонацией, отличающей его от всех. Миллионы англичан хорошо знали его голос, слушая по радио на протяжении пяти лет войны. Этот необычный голос мог быть полусерьезным, презрительным, враждебным, очень звучным.

— Ей-богу, я больший немец, чем ты! — привычно повторил он Хиршу эти слова, предчувствуя подобную ситуацию. — Мое несчастье, что родился англичанином. А поступил я так, как велела мне совесть, и, если бы привелось, снова повторил бы то же самое.

Хирш небрежно махнул рукой.

— Прибереги эти трюки для будущих судей, — сказал он. — Тебе оставаться на свободе не больше двадцати минут. Выходи, покажись. Они ждут тебя. Они знают, что англичане наступают. Выползай! Докажи, что ты мужчина. Твоя проповедь не очень-то подействует на них теперь!

— Ну к чему же такая мелодрама, — отозвался Кашмен.

Он смотрел на великана, как Давид на Голиафа.

— Выходи сам, коль ты такой смелый.

Хирша передернуло, и он снова уставился в окно.

Такого случая нельзя было упустить. Лучшего момента уже не будет! Ненависть и страх придали удару такую силу, что гигант повалился, как дерево под секирой лесоруба. Кашмен целился ножом между лопаток Хирша, удар болезненно отдался по всей руке. Падая, Хирш зацепил стул, и тот с грохотом перевернулся. Кашмен отпрянул, выдергивая нож, глубоко вонзившийся в массивную плоть. Заструилась темно-красная кровь, тело Хирша тяжело вздымалось. Кашмен прицелился и снова ударил. Нож вошел в легочную полость. Хирш слабо дернулся, пытаясь вцепиться в запястье Кашмена, но его уже бессильные пальцы хватали лишь воздух.

Кашмен резко выдернул нож и нанес последний удар. Сквозь ножевые раны из легких Хирша фонтанировала кровь. В безнадежной попытке достать Кашмена ноги эсэсовца взметывались в воздух, как стволы деревьев, от чего содрогался пол. Потом они внезапно рухнули. Хирш бросал на Кашмена разъяренные взгляды. Тот плюнул ему в лицо и, наклонившись над телом, с издевательской усмешкой смотрел, как Хирш умирает.