Джеймс Чейз - Следов не оставлять

— Какие же? — тихо спросил тот.

Линдсей колебался, не позвать ли Кунца, но потом решил, что справится и сам.

— Со мной здесь двое людей, — начал он, — впрочем, людьми их можно назвать с натяжкой. Я могу приказать, и они заставят вас дать ключ. Рано или поздно дух и тело можно сломить. Не стоит подвергать себя мучениям. Это глупо и бессмысленно.

— Меня ничто не сломит, — ответил Форрестер, — не надо мне угрожать. Это глупо и бессмысленно.

Линдсей достал коробочку с леденцами, выбрал малиновый и, придирчиво оглядев его, сунул в рот.

— Сначала они займутся нашей общей знакомой. — Он указал на Нону. — Это на вас, я думаю, подействует. Что они за звери, она уже знает.

Нона похолодела, но внешне сохраняла спокойствие. Форрестер одобряюще улыбнулся ей.

— Будем откровенны, — сказал он, — конечно, я мог бы солгать, что забыл ключ, но я его помню. Я могу расшифровать формулу за двадцать минут, но я этого делать не намерен. Попытаюсь объяснить почему. Долгие месяцы своего заточения я много думал о своем открытии. Вы вряд ли способны понять, но любое новое открытие — большая ответственность для изобретателя, тем более для такого человека, как я. И я мучился вопросом: а не обратится ли оно во вред людям? Вот почему я хранил свое изобретение в тайне. Мне сперва хотелось убедиться, что оно принесет пользу, а не станет очередной угрозой нашему больному, сумасшедшему миру. — Форрестер откинулся на спинку шезлонга. — Можете назвать это моей причудой и будете правы. Я знаю, что мое открытие стоит несколько миллионов, но деньги никогда меня не интересовали. В Вашингтоне русские и китайские агенты сулили мне золотые горы за формулу и угрожали так же, как вы. Однако я отказался, потому что решил, что мое открытие опередило наше время. Может быть, позже, когда мир станет более разумным, мой сплав послужит людям, всем людям на земле, а не какой-то одной державе.

Линдсея охватило раздражение.

— Боюсь, доктор Форрестер, что так долго ждать мы не сможем. Либо вы дадите ключ, либо пеняйте на себя. Девушку будут пытать первой, и на ваших глазах.

Форрестер снова подбодрил Нону взглядом и рассмеялся Линдсею в лицо.

— Вряд ли. Сколько, по-вашему, стоит мой секрет? Думаю, от трех до пяти миллионов?

Глаза Линдсея сузились, потом он кивнул.

— Примерно так. Поймите, наконец, что я из тех, кого называют чудаком. Я уже сказал, что жизнь для меня не имеет особой цены. Вы, по-моему, достаточно умны и понимаете, что я говорю правду. Так вот, сейчас я встану и покину эту пещеру. Мисс Джейси пойдет со мной.

Линдсей весь напрягся.

— Послушайте, доктор, вы не можете в вашем состоянии… — начал он, но, видя, что Форрестер встал, громко позвал: — Силк!

Силк отбросил наушники и как пантера ринулся в пещеру. Свет мощной лампы отражался в стеклянном глазу. При виде его у Ноны перехватило дыхание. Ужас пронзил девушку словно кинжалом от одного взгляда на зверское выражение его лица.

— Вы останетесь здесь, доктор Форрестер. — Линдсей вскочил со стула. — Я не хотел насилия, но буду вынужден к нему прибегнуть, раз вы отказываетесь понять меня. Вы не уйдете, пока не расшифруете формулу.

Ученый мельком взглянул на Силка, загораживающего выход. Порочное и злое лицо вызвало в нем некоторый интерес.

— Так вот он каков, ваш подручный! Это вы им грозились? — спросил он Линдсея.

— Да, и есть еще один, который обработает девушку. Мне весьма жаль, но вы вынуждаете меня, доктор. Будьте же благоразумны. Расшифруйте формулу — и забудем обо всем этом.

— Мы с мисс Джейси уходим. Вы считаете, я слишком самоуверен? Скажу почему, хоть я и не люблю повторяться: мне не очень-то дорога моя жизнь. Когда мне пытались угрожать в Вашингтоне, я понял, что меня могут похитить и подвергнуть пыткам. Пришлось принять меры предосторожности. С тех пор я всегда ношу с собой ампулу с цианистым калием. Сейчас она у меня во рту. Стоит ее раскусить — и я умру. Если вы попытаетесь помешать нам уйти, я так и сделаю. Вам понятно?

Силк двинулся было вперед, но Линдсей остановил его жестом. Форрестер оставался совершенно спокоен.

— Не верю, — сказал Линдсей неуверенно. Его лицо побледнело. — Вы блефуете?

— Это не блеф, — ответил Форрестер, — это психологический эксперимент. Живой я стою от трех до пяти миллионов, мертвый — ни гроша. Я понял, что главное для вас — деньги. Я знаю, вы не колебались бы ни минуты, возникни нужда вырвать мне ногти или пытать меня каленым железом. Но терять миллионы вы не можете, саму мысль об этом не допускаете. Конечно, вы пытаетесь убедить себя, что ампулы у меня во рту нет. Но сейчас мы уйдем, и, если вы попытаетесь нас задержать, вам придется смириться с потерей ваших миллионов.