Джеймс Чейз - Следов не оставлять

У Дрены перехватило дух. Внутри аккуратно покоились пачки пятидесятидолларовых купюр… за всю жизнь она не видела столько денег!

— Здесь десять тысяч, — произнес Киган. — Красиво? Все твое, если справишься.

Он позволил Дрене еще несколько секунд любоваться пачками, потом закрыл чемодан.

— Скажи, что надо сделать. — Дрена прерывисто дышала. — Кроме убийства, я на все пойду, прелесть моя!

И Киган сказал.

Лечебница Гаррисона Уэнтворта располагалась на левом берегу залива Парадиз; из окон было видно море и причал для яхт вдалеке. Массивное здание занимало участок в три акра. Зеленые лужайки содержались в безукоризненном порядке. Лечебницу отделяла высокая стена; сторож в будке у ворот встречал посетителей со старомодной вежливостью.

Охрана здесь строгая. Каждого пациента запирают на два замка, во всех коридорах дежурят опытные санитары. В комнатах установлены кондиционеры, а окна из небьющегося стекла всегда закрыты. Вроде и не тюрьма, но только ни один пациент отсюда ни разу не сбежал.

Лечебница — одна из самых дорогих и привилегированных в мире — рассчитана на двести человек, в настоящий момент в ней проживают сто двадцать два пациента: это преступники, признанные невменяемыми. Все они люди с положением, есть и молодые, но большинство — старики. По крайней мере, пятьдесят человек — опасно буйные.

Кроме доктора Макса Херца, владельца лечебницы, в штат входят два врача, сестра-хозяйка и десять санитаров. Агенты Линдсея дали ему досье на каждого, и в конце концов он остановился на кандидатуре Фреда Льюиса. Агенты донесли, что Льюис молод, влюблен в танцовщицу из ночного клуба, отчаянно нуждается в деньгах и недоволен своей работой.

Линдсей знал, каким образом можно прибрать к рукам танцовщицу. Он был уверен, что она сумеет убедить Льюиса, если удастся поразить ее воображение крупной суммой денег. Вот почему Линдсей дал Кигану десять тысяч долларов наличными. За такие деньги женщины ее пошиба способны сотворить чудеса.

Льюису, невысокому, ладному брюнету, стриженному под «ежик», с круглым загорелым лицом, было лет двадцать семь. Со службы он уходил в восемь вечера.

Доктор Макс Херц, грузный лысеющий мужчина с добродушным мясистым лицом, откинулся в кресле и спросил:

— Все в порядке, Фред? Происшествий нет?

— Нет, сэр. Правда, мистер Машингем слегка нервничает. Я сказал сменщику, ему дадут успокоительное. Остальные ведут себя хорошо.

Он расписался в журнале и воткнул ручку в подставку на столе доктора.

— До завтра, — попрощался Херц.

— До завтра, сэр. Спокойной ночи.

Льюис прошел на стоянку, сел в свой видавший виды «бьюик» и подъехал к воротам. Из будки вышел сторож Гарри Эдвардс, полный человек лет семидесяти. В сторожах Эдвардс служил уже тридцать лет.

— Привет, Фред, — сказал сторож, раскрывая ворота. — Как поживает куколка, за которой ты бегаешь?

Фред попытался залихватски улыбнуться:

— Завтра расскажу.

— Не делай ничего такого, о чем нельзя рассказать мне. — Эдвардс завидовал молодости Фреда. — Но уж если сделаешь, тоже скажи, но по секрету.

И снова Фреду пришлось выдавить ухмылку, но, когда он вырулил на дорогу, которая, огибая пляж, вела к городу, ухмылка сразу испарилась. Льюис пожалел, что нахвастался Эдвардсу о своих отношениях с Дреной Френч. Но ведь надо же кому-то выговориться! По крайней мере, Эдвардс не подшучивал над ним, не то что другие.

Он познакомился с Дреной три месяца назад. Однажды вечером Льюису до такой степени опротивела его душная комнатенка, что он решил пройтись и забрел в «Веселый клуб». Кораблей на рейде не было, так что в клубе было пусто. Дрена обрадовалась, что подвернулся хоть какой-то парень, пригласила его танцевать и скоро поняла, что этот серьезный, приличный юноша не чета нахальным, распускающим руки «морским волкам». Во время танца Льюис держал ее словно драгоценную фарфоровую вазу, и Дрена заметила в его глазах трепетное преклонение перед ней. Такого в ее жизни еще не было.

Она пригласила Льюиса к себе — ей было интересно, каков этот парень в постели. Однако новый знакомый даже не попытался раздеть Дрену. Усевшись на краешке стула, он говорил и пожирал ее глазами. Он выпил всего рюмку виски, а в три часа утра поднялся и сказал, что ему пора домой. Дрена чуть все не испортила — ее так и подмывало предложить Льюису переночевать у нее. Однако она сдержалась и вышла проводить его в прихожую. У двери он поцеловал ей руку, что потрясло Дрену до глубины души. Ни один мужчина не целовал ей рук. Обычно ее похлопывали по заду или старались влезть в лифчик.