Николас Блейк - Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера

— Хотите сказать — ваш единственный макинтош? — вставил реплику Найджел.

— Я этого не говорила. Но раз вы спрашиваете — у меня всего один.

— Длинный, в котором я видел вас в тот день, когда сбежали Лайонел и Мара?

— Возможно.

Роберт Ситон наконец-то заволновался всерьез:

— В чем дело, Найджел? Не думаете ли вы, что это тот макинтош, в котором нашли тело? У меня только один, и он висит в холле.

— Нет, я имею в виду кое-что другое. Вы свой надевали макинтош, когда пошли гулять?

— Я? Да, возможно, — ответил Роберт без обычной уверенности. Со двора донесся яростный велосипедный трезвон.

— Видите ли, — неторопливо продолжал Найджел, не отводя глаз от Роберта, — в этом все объяснение: и тому, что парень из деревни видел вас без четверти час, и тому, как был убит Освальд, и почему, и кем, — всему, если…

На лестнице послышались шаги и возгласы:

— Папа! Папа!

— Если что? — спросил Роберт Ситон более решительно, чем когда-либо.

— Если макинтош не ваш…

Прежде чем он договорил, дверь распахнулась, словно от сильного порыва ветра, и разрумянившаяся Ванесса, с распущенными волосами, запыхавшись, объявила:

— Папа… Я нашла… Мару!

Через несколько минут Блаунт умчался на машине в Хийтон Лэйси. По словам Ванессы, утром она поехала на велосипеде забрать двух цыплят, заказанных Полу Уиллингему. Пока их ощипывали, она сидела одна в прихожей и пересчитывала деньги. Обнаружив, что не хватает шестипенсовика, Ванесса подумала, что он мог завалиться между сиденьем и боковой спинкой кресла. Она сунула туда руку и вытащила не монету, а женский носовой платок, который видела у Мары. Пол Уиллингем, вошедший в этот момент, весьма бесцеремонно отобрал у девочки платок, сказав, что Мара, наверное, забыла его, когда приходила последний раз. Ванесса спросила, когда это было, а Пол ответил, что две недели назад. Однако Ванесса знала, что носовой платок куплен за два дня до побега Мары, так как та ей показывала его.

Ванессу тут же охватило любопытство, в ней проснулся сыщик. Она взяла цыплят, заплатила за них, положила в багажник велосипеда и уехала. Но не дальше деревенской гостиницы, где оставила велосипед, а потом, мобилизовав все свои способности следопыта и приняв меры предосторожности, вернулась на ферму. Ванесса исходила из предположения, что Пол Уиллингем прикончил Мару и спрятал тело по частям. Осматривая все вокруг в поисках их захоронений, она заметила, что занавески в комнате для гостей задернуты. Это показалось ей странным. Она стала следить за этим окном и через полчаса была вознаграждена, увидев, как занавеска осторожно раздвинулась и за стеклом мелькнуло лицо Мары Торренс.

— Оказывается, Пол прятал Мару, а не убил ее, — заключила Ванесса с легким разочарованием в голосе. — Либо он держит ее под замком с преступными целями.

— Отлично сработано, милочка, — сказал Блаунт. — Прошу всех оставаться в доме до моего приезда.

Когда Блаунт вышел из комнаты, Роберт Ситон устало провел рукой по лицу. Найджел слышал, как он пробормотал: «Ну вот и конец всему этому».

Дженет встала.

— Где цыплята, Ванесса?

— Все еще в корзинке моего велосипеда. Отдать их повару?

— Да. И пойми, пожалуйста, Ванесса: нет ничего хорошего в том, чтобы выслеживать людей.

Ванесса взглянула на мачеху, лицо ее побелело от обиды. Потом она залилась слезами и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

— Дженет, тебе не следовало так говорить. Это непростительно. — Голос Роберта звучал бесстрастно. Он смотрел прямо на жену — это был взгляд, лишенный не только любви, но и гнева, порожденного оскорбленными чувствами. «Дженет словно посторонний для него человек», — подумал Найджел по пути в свою комнату.

Услышав, как подъехала машина Блаунта, Найджел отправился к амбару. Он нашел и Мару, и Реннела, и Блаунта в мастерской.

— Ты поступаешь глупо, Мара, — услышал Найджел, входя, голос Реннела. — Поимка Лайонела, как сказал тебе суперинтендант, дело времени. Почему же не сказать, где он?

— Потому что я не знаю, — ответила девушка устало. — О, привет, Найджел. Скажите этим людям, чтобы они отстали от меня. Я никак не могу втолковать суперинтенданту, что мне наплевать, пускай меня посадят в тюрьму за то, что препятствовала полиции исполнять служебные обязанности или как это там называется.

— Тебе, может, и наплевать, — воскликнул ее отец, — но…

— Но некому будет готовить обед. Какой ужас!