14 августа
Вот и говори об иронии судьбы! Вчера вечером за обеденным столом произошел чрезвычайно необычный разговор. Не помню, с чего началось, но все вдруг стали обсуждать право на убийство. Кажется, мы начали спорить насчет эвтаназии. Должны ли врачи в случае неизлечимой болезни «настойчиво бороться за сохранение жизни клиента»?
— Врачи! — воскликнула старая миссис Рэттери своим грубым голосом погонщика свиней. — Все они просто обирают людей, вот что! Шарлатаны. Я бы ни на секунду им не доверилась. Посмотрите на этого врача-индейца — как бишь его зовут? — расчленил свою жену на куски, которые спрятал под мостом.
— Ты имеешь в виду, мама, Бака Ракстона? — сказал Джордж. — Да, это довольно странный случай.
Миссис Рэттери хрипло усмехнулась. Я поймал заговорщицкий взгляд, которым она обменялась с Джорджем. Вайолет густо покраснела. Это был неловкий момент. Она застенчиво сказала:
— Я думаю, когда человек безнадежно болен, он имеет право просить своего доктора избавить его от страданий. А вы со мной согласны, мистер Лейн? В конце концов, мы же делаем это для животных.
— Доктора! — презрительно фыркнула старая миссис Рэттери. — Я ни разу в жизни не болела. Все эти болезни чаще всего только воображаются… — Здесь Джордж грубо хохотнул. — Позволь мне посоветовать тебе, Джордж, чтобы ты постарался обойтись без этих своих тоников. Такой крупный здоровый человек вроде тебя платит доктору, чтобы он дал ему бутылку подкрашенной воды — да еще для носа! Не знаю, куда идет ваше поколение. Сплошные ипохондрики!
— А кто такие ипохондрики? — спросил Фил.
Кажется, все забыли о его присутствии. Ему только недавно разрешили появляться на поздних обедах. Я увидел, что Джордж готов разразиться какой-нибудь грубостью, и поспешил ответить:
— Это люди, которым нравится считать себя больными, хотя на самом деле этого нет.
Фил выглядел озадаченным: он не мог себе представить, что кому-то нравится думать, что у него болит живот. Некоторое время разговор вертелся вокруг этой темы: ни Джордж, ни его мать не слушали, что говорят другие; они напористо придерживались своего образа мысли — если это можно так назвать. Я был раздражен такой бесцеремонной манерой ведения беседы и из чувства противоречия спокойно сказал, обращаясь ко всем сидящим за столом:
— Но если оставить в стороне неизлечимые случаи физического или психического заболевания, как быть с отъявленными язвами общества — людьми, которые превращают в кошмар жизнь окружающих их людей? Не думаете ли вы, что можно оправдать человека за убийство подобной личности?
Наступил любопытный момент тишины. Затем несколько человек заговорили одновременно.
— Я думаю, все вы становитесь просто ужасными. (Вайолет, очень тихо, вежливо, как и подобает хозяйке дома, но с плохо скрываемой истерической ноткой.)
— Да, но подумайте, как много… я хочу сказать, когда человек начнет… (Это Лена, задержав на мне взгляд, как будто она впервые меня увидела — или мне так показалось?)
— Ерунда! Пагубная идея! (Старая миссис Рэттери, явно шокированная: возможно, единственный человек, который продемонстрировал откровенную реакцию на мое замечание.)
Джордж и ухом не повел, очевидно и понятия не имея, что моя стрела была нацелена в него.
— У, Лена, какой он у тебя кровожадный, этот Феликс! — сказал он.
Для такого труса, как Джордж, очень характерно, что он никогда не осмеливался на столь резкие замечания, будучи со мной наедине, и даже в обществе прибегал к окольным путям — стрелял в меня, так сказать, из-за спины Лены.
Лена не обратила на его слова ни малейшего внимания. Прикусив губу, она по-прежнему пристально смотрела на меня задумчивым сомневающимся взглядом.
— Неужели вы действительно так поступили бы, Феликс? — наконец серьезно спросила она.
— Как именно?
— Уничтожили бы общественную угрозу — человека, которого вы описали?
— Как это типично для женщин! — язвительно вставил Джордж. — Они обязательно должны перейти на конкретные личности.
— Да, я это сделал бы. Такие люди не имеют права жить, — спокойно сказал я. — То есть мог бы это сделать, не рискуя попасть головой в петлю.
В этот момент в действие вступила старая миссис Рэттери:
— Значит, вы вольнодумец, мистер Лейн? И конечно, атеист, позволю себе заметить?
Я успокаивающе сказал:
— О нет, мэм. Я придерживаюсь вполне традиционных взглядов. Но разве вы не находите, что существуют некоторые обстоятельства, которые способны оправдать убийства, — я имею в виду, помимо войны?
Читать дальше