– Некоторые мужчины пытаются сблизиться с женщиной, когда у нее большое горе. Мне так говорили, – напряженно сказала миссис Лисон.
– Да, но я не принадлежу к их числу, – успокоил я ее.
– Вы для меня большое утешение, мой дорогой, – тепло произнесла моя собеседница. – Разве не странно, что я разговариваю с вами так запросто. С первой нашей встречи я подумала, что мы с вами очень похожи.
Я понимал, что разговор принимает опасный оборот. Сдержанность и светские условности Майры начинали сползать с нее, подобно шелухе, после суровых испытаний последних нескольких дней. А я был усталым, бестактным и доведенным до последней черты.
– Майра, вы любили… Вы любите Кевина? – вырвалось у меня, прежде чем я спохватился.
Ее глаза расширились.
– Люблю ли я его? – возмущенно заявила она. – Ну конечно! Я люблю его, ведь он – мой муж.
Я улыбнулся ей.
– Как гадко с вашей стороны так меня дразнить! – обиженно воскликнула женщина. – Я действительно любила его. Я была готова ради него на все – даже умереть, если нужно…
– Или служить образцом беспорочной ирландской женственности в соответствии с идеалами отца Бреснихана, – насмешливо отозвался я. – Но через некоторое время вы поняли, что на самом деле превратились в обычную домохозяйку, муж которой скрывал от нее самую интересную часть своей жизни.
– Вы очень циничны, Доминик, – горько сказала миссис Лисон.
– Вы знаете, что это правда, – возразил я.
Ее губы задрожали. Она бросила на меня продолжительный испытующий взгляд. В следующее мгновение она припала к моим ногам, причитая:
– О, Доминик! Мне так одиноко!
Я понял, что неосознанно подталкивал ее к этому. Мне тоже было одиноко. В моем сердце образовалась пустота, алчущая заполнения. Лицо Майры было разгоряченным, все еще влажным от слез, а дыхание обжигало мою щеку. Я поцеловал ее. На мгновение она сжалась в моих руках, потом напряженное тело женщины расслабилось, и она ответила с удивительной страстностью. «Нет, это не желание близости, – думал я, – лишь поиски забвения в моих объятиях».
Мы некоторое время целовались. Но ее ласки не принесли мне облегчения. Между мной и Майрой стояла Гарриет. Она отвратила меня от прочих женщин. Мне внезапно вспомнились две строки из Мередита:
Мой поцелуй – лишь поцелуй,
Не жди волны безумной страсти…
Я легонько оттолкнул Майру от себя. Она смотрела на меня невидящими глазами.
– Прости, дорогая, но мы поступаем скверно. Так не пойдет, – произнес я нежно.
– Конечно.
Майра стояла надо мной с пылающими щеками, нервно приглаживая волосы. Она старалась держаться с достоинством.
– Вы ведь тоже несчастны, правда, Доминик?
И лишь на обратном пути в усадьбу Лисонов я почувствовал отвращение к себе. Что на меня нашло? Почему я так вел себя с Майрой? Флиртовал, воспользовался ее незащищенностью, вызванной тревогой за судьбу Кевина! Так поступить мог только опустившийся человек. Но с другой стороны, что заставило Майру отбросить привычную сдержанность? Задав себе этот вопрос, я задумался над загадкой ее натуры. Я мало общался с женщинами до Гарриет, но моя подруга успела обучить меня всем тонкостям любовной стратегии. Мы погружались в захватывающую игру уловок – игру, столь поглощающую, что, казалось, она охватывает весь диапазон войны между полами. Я никогда целиком не доверял моей возлюбленной, никогда не был уверен в ее ко мне отношении. Какой восхитительно возбуждающей была эта неопределенность! Гарриет выработала во мне стереотип восприятия женщин.
Майра же, сначала казавшаяся такой не похожей на Гарриет, такой стеснительной, лишенной чувственности, рассудительной и последовательной, теперь воспринималась сквозь призму моего любовного опыта. Разве эта сострадательная мать семейства под внешней мишурой воспитания и привычек не была такой же непостоянной, капризной, лукавой и, возможно, лживой? Подчиняющей мужчин своим желаниям бессознательно точно так же, как Гарриет сознательно манипулировала мной?
Я принялся размышлять о внезапной откровенности Майры, признавшейся, что видела той ночью Гарриет и темную фигуру, склонившуюся над ней, а потом убежала. В рассказе жены Кевина не было ничего неправдоподобного. Однако казалось странным, что ревнивая женщина, отправившаяся на поиски своего мужа и заставшая его на месте преступления, не накричала на него, не разоблачила его в ту же минуту, вместо того чтобы тайно вернуться домой. А если Майра не была уверена в личности любовника Гарри, почему она не подошла поближе, чтобы удостовериться? Неужели ее неистовая ревность не смогла одолеть пуританское воспитание?
Читать дальше