Ричард Пратер - Найдите эту женщину

— Мне нужно несколько минут, чтобы принять душ и переодеться.

— Да, мы уходим?

Она взглянула на свои часы:

— Вам лучше поторопиться. Уже десятый час. Я специально заранее оделась. Ох, я воспользовалась вашим душем. Вы не возражаете?

— Можете пользоваться решительно всем, что принадлежит мне. Похоже, что мы дальше пойдем по жизни, принимая душ почти одновременно. Выпейте еще. Смешайте два бокала. Этот я уже допиваю.

Она отправилась в кухню, а я — в ванную, разделся и встал под душ. Через минуту она постучалась в дверь.

— Входите! — радостно закричал я.

— У вас пристойный вид?

— Что за странный вопрос? Входите.

Я задернул занавеску, потом из-за занавески показалась белая ручка с бокалом, наполненным чем-то темно-коричневого цвета. Я схватил его, затем набросил себе на плечи махровое полотенце.

— Коллин, скажите мне кое-что, — закричал я. — Когда я впервые увидел вас в баре “Дезерт Инн”, мне ваше лицо показалось одним из самых красивых и одновременно самым невинным, которые я когда-либо встречал. Потом я видел вас совсем другой. Скажите, которая же настоящая?

Я высунул в щель мокрую голову, наблюдая за ней. Она засмеялась, попятилась на один шаг и послала мне воздушный поцелуй, после чего ушла в комнату. Я точно не знал, что это значит, но мне хотелось поскорее выбраться из ванной.

Завернувшись в огромное турецкое полотенце, я направился в спальню за чистым бельем, но остановился, не дойдя до нее, и посмотрел на Коллин.

— Вы оделись!

Ах, какая она была хитрая! Я ответил:

— Конечно. А как в отношении еще одного бокальчика?

— Олл-райт.

Я подошел к дивану и осторожно сел на него. Она принесла питье и уселась рядом со мной.

— Куда вы хотите пойти в первую очередь? — деловито спросил я.

— Что вы предлагаете?

— Сансет Стрип, Мокамбо, рестораны — “Джирс” и “Шинро”. Допивайте свой бокал. Сейчас я буду готов, и мы отправимся. О'кей?

— Идите, приводите себя в порядок. Не можете же вы отправиться в таком виде!

Перед диваном стоял большой кофейный столик с лакированным верхом, испещренный множеством кружков, оставленных стаканами и рюмками. Я поставил свой все еще полный бокал на стол, стараясь, чтобы он оказался точно на одном из кружков.

Она заинтересованно наблюдала. Я подмигнул ей:

— Глупо, правда?

— Умно... Поцелуйте меня. Прошло уже столько времени, а вы меня еще ни разу не поцеловали.

Она находилась в паре футов от меня на диване. Сначала. Потом придвинулась ближе, ее руки обхватили мою шею.

Они сомкнулись сзади, и она притянула меня к себе, должно быть удивившись, как легко это у нее получилось. Затем ее губы прижались к моим. Неожиданно в этот момент мы поняли, мы оба поняли, что больше не шутим, не играем. Между нами было лишь обоюдное желание, без кокетства и позы. Мы перестали улыбаться.

Она прижала меня еще теснее к груди и прошептала:

— Шелл, дорогой, дорогой... люби меня...

Я поднял ее на руки, отнес в темноту спальни и осторожно опустил на кровать.

Ее широко раскрытые глаза блестели, дышала она прерывисто, губы были полуоткрыты.

Сбросив с себя моментально всю одежду, совершенно нагая, она лежала, прижав руки к своему телу. Когда я наклонился к ней, она снова прошептала:

— Люби меня, Шелл, люби!

Эта мольба повторилась снова и снова, пока мои губы не заглушили ее полностью.

Я включил небольшую лампочку на прикроватной тумбочке и прикурил сигареты для нас обоих. Мы стали разговаривать отрывистыми фразами, наши голоса, как и тела, расслабились. Наконец она села на кровати и потянулась, высоко подняв рука над головой.

Я подмигнул ей:

— Ты же бесстыдница и все-таки поразительная. И потом я впервые вижу тебя с распущенными волосами. Мне так больше нравится.

Она смотрела на меня и улыбалась.

— Просто у меня такие рыжие волосы, рыжие бесстыжие!

— Волосы хорошие. И вся ты хороша. Но ты можешь снова закрутить свои волосы, и мы куда-нибудь сходим. В город или на какое-нибудь шоу. Я же обещал тебе это, Коллин, а я всегда выполняю свои обещания.

Подмигнув ей, я сказал:

— На последнее шоу мы успеем.

Она откинула назад волосы, дунула на несколько оставшихся волосинок и сказала:

— Зачем, глупый? Кому хочется уходить из дома?