Ричард Пратер - Будет револьвер — будем путешествовать (сборник)

Совсем недавно Елена была здесь. Но ее одежда лежала на стуле в спальне. Должно быть, они ворвались в ванную и увезли ее в том, в чем она была — может быть, в халате — лишь бы прикрыть наготу ее. И у меня не было ни малейшего представления, куда они могли ее увезти. Я знал, что Рату верить нельзя — да и никому из них. Если я улечу сегодня этим самолетом, один бог знает, что будет с Еленой. Но если я не улечу...

Я пошел в спальню и сел на край кровати. Я уже обшарил полгорода, спрашивая, грозя, пытаясь купить или выяснить хоть какие-нибудь сведения, и ничего не добился. Нужно действовать как-то иначе. Я напряженно думал и кое-что придумал. Я вспомнил двузначный номер на их машине.

Я потратил целый час и три с половиной тысячи песо — огромная сумма денег, особенно в Мексике. Это свыше четырехсот долларов, но оно того стоило. Эти деньги я заплатил полицейскому офицеру, и узнал, что табличка с этим номером была заказана для Артура Хэммонда на адрес в Гарнаваке, а до Гарнаваки пятьдесят миль по извилистой, опасной дороге.

Я взял напрокат самую быстроходную машину и всю дорогу нажимал на акселератор. Я не был до конца уверен, что Елена в доме Хэммонда, но это казалось весьма вероятным. Сказала же мне Хатита, что Рат жил в доме Хэммонда. Я помнил и многое другое из ее рассказа, и с отвращением, почти с ужасом представлял себе его руки на нежном теле Елены, его нож, приставленный к ее горлу... его мокрые губы на ее губах, на ее теле. Я нажимал на акселератор.

От Мехико до Гарнаваки обычно час езды, но я покрыл это расстояние за сорок минут. Мои часы показывали семь пятнадцать, когда я выключил фары и остановился недалеко от большого дома, в котором, как я теперь знал, живет Хэммонд. Три минуты ушло на то, чтобы узнать точно дорогу к этому дому, но даже трех минут было слишком много. Ведь они уже знали, что я не улетел семичасовым самолетом. Я вынул револьвер и проверил, все ли в порядке. Пока я вел машину, мышцы мои слегка расправились, но боль, мучившая меня весь день, стала еще сильнее, а мне нужно было двигаться свободно и быстро, и чтобы боль не мешала.

Я вынул из кармана шприц с морфием, оттянул кверху рукав, воткнул иглу и выпустил половину морфия себе в вену. Я знал, как это на меня подействует: морфий поднимает тонус — правда, вызовет легкое головокружение, но затем убьет боль, так что я буду чувствовать себя почти нормально — я смогу двигаться с нормальной быстротой и сохраню способность соображать.

Я вышел из машины и в темноте пробрался к дому. На дороге, ведущей к парадному, стоял «паккард». В нижнем этаже светились окна. Я зашел к дому сзади, чувствуя, как морфий постепенно снимает боль. Кожу слегка покалывало.

Вдруг я услышал крик, внезапно оборвавшийся. Он донесся сверху, из окна как раз надо мной. Одно из окон на втором этаже было открыто, из него струился свет, и я снова услышал короткий крик — именно из этого окна. Безобразные картины, одна за другой страшнее, возникли в моем воображении, когда я смотрел на это окно, потом я подошел вплотную к стене и стал прямо под ним. Виноградные лозы вились по всей стене, но я не знал, выдержат ли они мой вес. Как и многие здесь дома, окна этого дома украшали маленькие террасы или балкончики, включая и это окно, которое меня интересовало. Я ухватился за одну лозу и повис на ней. Она не сломалась.

Теперь я чувствовал какую-то легкость в голове и бодрость в теле, необычайная сила наполнила меня, и я совершенно не боялся того, что со мной может случиться. Я сбросил туфли, подтянулся на упругих стеблях, нащупывая, куда лучше поставить ногу, напрягая всю силу рук в стремлении вверх. Казалось, прошли не минуты, часы, но вот моя рука нащупала край балкона, и я впился в него пальцами, подтянулся и перелез через него.

Я заглянул в комнату и увидел часть кровати и голую ногу. Я передвинулся чуть правее и достал свой кольт. Елена, обнаженная, лежала на кровати, прижимаясь к ее спинке. Ее глаза были полны страха и отвращения. Мышцы на животе подрагивали, грудь вздымалась, когда она в страхе ртом ловила воздух.

Я не видел никого, кроме нее. Сжимая в руке револьвер, я согнулся и в одно мгновение перемахнул через окно в комнату. Елена содрогнулась и перекатилась на другую сторону кровати, а я, попав в комнату, смотрел только на нее. Но в ту же самую минуту я не столько увидел, сколько почувствовал справа от меня какое-то движение. Я резко обернулся и направил револьвер на Рата, который ринулся на меня с искаженным и обезображенным лицом. В правой его руке блеснуло лезвие ножа, ион взмахнул им, метя мне прямо в живот. Инстинктивно я выбросил руки навстречу устремившемуся ко мне лезвию и почувствовал, как оно застрекотало о мой револьвер и выбило его из моей руки.