Ричард Пратер - Двойные неприятности

И тогда я сказал:

— Теперь последний вопрос, Рейген. Ты умолчал об этом, поэтому ответь на мой вопрос сейчас. Я хочу, чтобы и Драм тоже услышал. Кто стрелял Торну Брауну в спину?

Он заколебался, облизал губы.

— Ну, давай, Рейген. Минк раскололся, прежде чем отбросить копыта в Блю-Джей. Мы не двинемся с места до тех пор, пока ты не скажешь. Даже если придется ждать несколько часов.

Он тягостно вздохнул:

— Ты ведь уже знаешь. Я двинул ему как следует. Он вскочил и побежал. — Мне нужно было его остановить.

Я посмотрел на Драма. Тот кивнул:

— Я слышал. Я выбросил черные мысли из головы и широко улыбнулся Драму:

— Теперь-то ты мне веришь?

Он улыбнулся в ответ:

— Человек, у которого сломаны обе ноги, в чем угодно признается. Но... теперь я тебе верю.

Мы с Драмом поднялись наконец с корточек.

— А ведь Алексис и доктор Фрост все еще находятся в самолете, — сказал Драм.

— Пошли выпустим их, — охотно согласился я.

Мы подошли к «ДС-3» и начали осторожно взбираться в него через люк, на случай, если кто-то из головорезов все еще продолжает охранять своих пленников. Но в самолете оказались только доктор Гедеон Фрост и Алексис Фрост, она же миссис Майк Сэнд. Только эти двое, из-за которых и разгорелся весь сыр-бор.

Они были связаны и сидели на задних сиденьях в кабине.

Когда появились мы с Драмом, Алексис радостно вскрикнула, и доктор Фрост тоже сказал что-то, но что именно — я не расслышал.

Алексис пробормотала что-то невнятное, а потом воскликнула:

— Слава богу! Слава богу! — И добавила:

— Я не знала, что... Я так испугалась...

Она умолкла, словно ее покинули силы.

Я принялся развязывать им руки, и мы вкратце рассказали, конечно, в первую очередь ради Фроста, о том, что здесь происходило.

— Поэтому ваши показания завтра объяснят все, в том числе и то, что случилось здесь сегодня ночью, а это последнее, безусловно, заслуживает объяснений. — Я широко улыбнулся ему. — А теперь позвольте мне сказать, что я счастлив познакомиться с вами. Нам с мистером Драмом долго пришлось ждать этого момента.

Доктор Фрост ласково улыбнулся. Он выглядел точно так же, как на фотографии, которую я видел в его доме и мельком в Блю-Джей. Красивое лицо, хотя излишне полное, с кустистыми бровями и густой седой шевелюрой. Доброе лицо. Но сейчас он выглядел очень усталым. У Алексис тоже был усталый вид, но она никогда не казалась мне такой красивой, как сейчас.

Я никак не мог справиться с веревками, поскольку пальцы у меня были основательно повреждены, похоже, даже сломаны, но постепенно дело двигалось. Драм принялся было развязывать Алексис, но я остановил его:

— Не надо, пусть она потерпит еще минутку, ладно?

— Конечно. — Он пристально посмотрел на меня, потом, помедлив, кивнул, словно его осенила догадка. Вероятно, та же самая догадка, которая возникла и у меня.

Тогда доктор Фрост сказал:

— Я не нахожу слов, чтобы выразить благодарность за все, что вы для нас сделали. Вы оба. Но... Я принял решение не выступать на слушаниях Хартселльской комиссии.

— Что?!

— Вы решили... что?!

Сперва спросил Драм, а потом уже я. Я уставился на доктора широко раскрытыми от удивления глазами:

— Но это же... бессмысленно! Вы должны дать показания. Особенно... теперь. — Я ощутил зияющую пустоту внутри, словно проглотил свой собственный желудок. — Мы устроили самое настоящее побоище. И только из-за вас...

Фрост прервал меня и все тем же своим интеллигентным тоном продолжал:

— Пожалуйста. Я уже принял решение. В прошедшее воскресенье я оказался перед необходимостью принять это решение — самое важное в своей жизни, а именно: давать или нет свидетельские показания против мужа своей дочери. — Он тщательно подбирал слова. — Проблема, и без того достаточно сложная, тогда осложнилась еще больше, вот почему мне потребовалось тайно уехать в Блю-Джей. Мне нужно было побыть одному и принять решение. Вы не поймете всей сложности...

— Думаю, я понимаю. Речь идет о записях телефонных разговоров Сэнда, которые вам передал Браун Торн?

Доктор был ошеломлен.

— Да. — Помолчав немного, он продолжал: — Я узнал, что мистер Сэнд готов был прибегнуть к насилию в отношении меня, лишь бы не допустить моего появления в Вашингтоне. Я был в шоке и даже... подумал, что моя дочь знает о его намерениях. Но теперь, когда мы с Алексис имели возможность побеседовать по душам, я понял, как сильно я ошибался на ее счет. Просто в тот момент я находился в состоянии крайнего эмоционального возбуждения.