Барри Фантони - Этот чертов Майк Дайм

Я рассказал ей все, опуская кое-какие детали.

— Да, вам надо подкрепиться после такого, — сказала она и наманикюренным ногтем нажала кнопку на передней панели, под ней открылась дверца крохотного шкафчика, заставленного дорогими ликерами и хрустальными бокалами.

— Вы производите впечатление человека, который умеет открывать бутылки. Налейте себе. Мне не хочется.

Я налил себе коньяка Мартель Кордон Бле, того самого, который Наполеон предпочитал Жозефине.

— Мне кажется, что вы немножечко жулик, мистер Дайм. Не знаю, правду вы мне рассказали или нет, во всяком случае, не всю правду.

Я ничего не ответил. Меня охватывала сонливая истома, было все равно, с какой стати это дело интересует Элейн Дамоне. В любом случае, ей не удалось заставить меня разговориться, но и мне не удалось смутить ее уверенную безмятежность. Последние ночные часы мы проехали в абсолютном молчании, в котором, однако, отсутствовала враждебность. Просто я забылся на мягких, приглашающе-удобных подушках ее кадиллака.

Проснулся я с ощущением, что что-то не в порядке. В самом деле, когда последний раз спал на розовых шелковых простынях? Я сел на постели, вдыхая аромат туалетной воды Шанель. Все тело болело и ломило, голова кружилась. Новую попытку встать я предпринял не скоро, но на сей раз с большим успехом, и смог как следует осмотреть комнату. Позолоченная мебель в стиле какого-то из Людовиков, декадентски-изящные картины, живые цветы в бледно-розовых полупрозрачных вазах. Все обставлено со вкусом и роскошью. Потом я увидел напечатанную на машинку записку:

«Уверена, что вы хорошо выспались. Мне не оставалось ничего другого, кроме как уложить вас в постель. Ваша одежда в стирке, по крайней мере, та одежда, которая еще не превратилась в тряпки. У прислуги сегодня выходной до полудня, а у меня дела. Ценные вещи из ваших карманов в надежном месте, в верхнем ящике комода. На кухне найдете кофе и графин с водой. Будьте как у себя дома.»

Вот так. Ни тебе поцелуя на прощание, ни подписи. Я надел махровый халат и подошел к окну. Впечатление потрясающее! Квартира находилась в мансарде многоэтажки на окраине Фейермонт-парка. Вся Филадельфия простиралась передо мной, сверкая на солнце фиолетовыми и серыми крышами домов. Налюбовавшись этим грандиозным видом, я отправился на кухню, включил плиту и зажарил полдюжины яиц. После завтрака вернулся в спальню и в изнеможении рухнул в кресло. В этот момент зазвонил телефон.

Поскольку было еще далеко до полудня, на звонок пришлось ответить мне. На другом конце провода мягкий голос с калифорнийским акцентом спросил: «Элли?» Я отчетливо представил себе этого типа: с фальшивой и жестокой улыбкой, фальшивой бриллиантовой заколкой на галстуке, загорелым лицом человека, проводящего большую часть суток на яхте. «Элли? — снова позвал он. — Это ты?» Я уже собирался ответить, что дома никого, кроме меня, нет, но связь неожиданно прервалась. Почти в тот же момент негромко хлопнула дверь. Я положил трубку на место и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как дьявольски элегантная Элейн Дамоне входит в комнату с кучей свертков в руках.

— Вот, — сказала она радостно. — Рубашка, галстук, носки и костюм.

— Весьма признателен. Хотел бы еще узнать, кто раздел меня накануне.

Ее голос стал ледяным:

— Для этого существует прислуга. Вас пытались отмыть целый час. И если бы не традиции нашей семьи, в которой принято оказывать помощь тем, кто в ней нуждается, я выкинула бы вас из машины. Может, лучшего вы и не заслуживаете.

— Спокойно. Вы бледнеете от гнева, и ваш красивый загар теряет свою прелесть.

— Переодевайтесь, — приказала она, сверкнув своими убийственными очами восточной принцессы. — Мне надо поговорить с вами о важном личном деле. Я жду в гостиной.

Я оделся, разложил по карманам свои вещи, включая пистолет, и отправился в гостиную.

В гостиной целую стену занимали книжные шкафы с прекрасно подобранной библиотекой. Удобные кресла стратегически расставлены для проведения интеллектуальных бесед, а в центре располагался гигантский круглый стол со стеклянной столешницей.

Элейн сидела на диване у окна и читала газету. Увидев меня, она подняла голову и скрестила ноги, приготовившись к небольшой беседе.

— Итак, вы частный детектив. Знаете, я не привыкла говорить о своих проблемах с посторонними, и менее всего с кем-нибудь вроде вас. — Она помолчала, потом спросила: — Вы сейчас заняты каким-нибудь расследованием?