Игорь Волознев - Ближний бой (СИ)

Повредившая ногу Ира не могла бежать. Она шла прихрамывая, то и дело оглядываясь назад и замирая от ужаса. Торопливые шаги раздались совсем близко, он вскрикнула, и в этот миг чья-то ладонь зажала ей рот. В следующую минуту Штруп свалил её на землю и повалился сам.

Не ори, дурочка, это была шутка, только шутка, - шептал он, отдуваясь и оглядываясь по сторонам.

"Сучку надо мочить, она всё видела, - соображал он. - Её не хватятся часа три, может, больше... За это время успею слинять..."

Не бойся, малышка, я же тебя люблю...

Он всосался губами в её рот. Возбуждение вновь с невероятной силой овладело им. Но едва он оторвался от её рта, девочка снова пискнула, и он вынужден был снова заткнуть её рот своим. Легко подавив слабое сопротивление, он обхватил пальцами её шею и слегка придушил: на ближайшие пять минут девочка нужна была Гене живой.

Глаза Иры закатились, она судорожно закашлялась. Убедившись, что в таком состоянии она не издаст ни звука, он привстал и осмотрел окрестности. Вечер сгустился ещё больше, дальние кусты тонули в потёмках. В отдалении был виден лагерный забор, но ни у забора, и нигде вокруг не было ни души.

Штруп на всякий случай оттащил Иру в кусты. Торопливо снял с неё майку, избавил от шортов и трусиков. Усмехаясь, потискал её ляжки, грудь, живот, покусал соски. Наконец раскидал её ноги и устроился между ними.

Уже через пару минут он стонал от удовольствия, кончая. Затем его пальцы снова сомкнулись на её горле. Он лежал на девушке, сдавливал её шею, всем телом ощущал её содрогания и смутно думал о том, насколько нежнее, хрупче эта тоненькая шейка шеи Валерии, которую он так и недодушил. На этот раз он не повторит ошибки.

Девушка затихла окончательно. Штруп привёл на себе одежду в порядок, перетащил тело подальше в кусты и забросал ветками и прелой листвой.

Надо возвращаться в лагерь и уезжать, но его беспокоил раненый парень. Штруп не мог уйти, не добив его. Он пошёл назад, но в потёмках никак не мог найти место, где остался раненый. Помнил только, что это было где-то в стороне от тропы. Но все деревья были одинаково серыми и уже в нескольких метрах сливались в сплошную тень.

В конце концов Штруп решил, что к тому времени, когда парень оклемается, он будет далеко отсюда. Он всё уже распланировал заранее. Без визы можно пересечь украинскую, грузинскую и турецкую границы, а из Турции перебраться в Аргентину. Впрочем, и там Гена задерживаться не собирался. Его целью были США.

Дорожки лагеря были сумеречны и безлюдны. Со стороны ярко освещённого клуба неслась музыка. Дискотека ещё не кончилась, весь народ был там. Геннадий быстрым шагом прошёл мимо тёмной столовой, пересёк пустынные корты и по дорожке, освещённой скупым светом одинокого фонаря, спустился к гаражам. Он выкатил "Москвич", который ему одолжили на неделю, и подъехал на нём к домику обслуживающего персонала.

Чемодан с вещами был уже собран и дожидался его на кровати. Кейсы стояли в шкафу. Гена открыл два из них и убедился, что доллары на месте. Он наскоро умылся, быстро вынес кейсы с деньгами из дома и запихнул их под сиденье машины. Затем вернулся за чемоданом и третьим кейсом. "Тяжёлый, сука", - мысленно ругался он, укладывая этот кейс в багажник.

Штруп знал, что Картавый когда-то интересовался старинными золотыми монетами и царскими орденами. По заказу законника братки обчистили квартиру одного крупного коллекционера. "Краденое золото реализовать не так просто... - озабоченно думал убийца. - Ладно, что-нибудь придумаем..."

Он уселся за руль и подкатил к воротам. Справиться со старым висячим замком было делом одной минуты. Выехав за ворота, он остановился, вылез из машины, закрыл обе створки и повесил замок на место. И только потом рванул по ровной и прямой, как стрела, дороге. В этот час на ней не было ни одной машины и ни единой живой души.

Глава 18

Олег разлепил ресницы. Несколько минут он силился разглядеть что-нибудь сквозь висевшую перед глазами красную пелену. Голова раскалывалась, не хватало воздуха. Он попробовал шевельнуться, и тотчас бок обожгла боль, отозвавшаяся в груди. Вместе с болью вернулась память. Его пальцы, процарапав землю, сжались в кулак. Где он, этот упырь?

Вспыхнувшая ярость даже как будто притупила боль. Олег шире раскрыл глаза и, задыхаясь от приступов тошноты, попытался встать. Он поднимался минут десять, цепляясь за ствол ближнего дерева. Наконец выпрямился во весь рост. Мыча от жуткой боли, сделал шаг в темноту.