Ричард Старк - Похищение черного льда

Он думал о Клер. Какое там имя она выбрала? Миссис Керол Боуэн. “Херридж-Хаус”. Бостон. Последние несколько дней, занятый разработкой плана, он совсем, не вспоминал о ней, теперь же ни о чем другом не мог и думать.

Он мог бы полететь на самолете, тогда уже через два часа он мог бы быть с ней.

В отеле он попросил счет. Поднявшись в свой номер, увидел, что у окна стоит, глядя на моросящий снаружи дождь, уже знакомый ему первый экс-колонист. Тот самый, который в самом начале всей этой истории проверял содержимое его чемодана.

Двух его друзей видно не было. Их ему заменял, очевидно, кольт, который он небрежно держал в правой руке, словно демонстрируя, что, хотя хорошо знает, как им владеть, уверен, что он не понадобится.

— Что на этот раз? — в нетерпении спросил Паркер.

— Мне кажется, нам следовало бы потолковать, — ответил человек.

Паркер вспомнил три имени в записной книжке Хоскинса.

— Кто вы? Дааск? Человек удивился:

— Вы знаете наши имена? А, от Хоскинса конечно же. Нет, я Мартен, Аарон Мартен.

— Хорошо, Мартен. О чем вы хотите поговорить?

— Мы можем поговорить о Гоноре, — ответил Мартен. — Когда будет совершено ограбление? Где сейчас спрятаны бриллианты? Куда он хочет отправить их после ограбления?

Паркер покачал головой:

— Вам лучше знать.

Мартен сохранял невозмутимость:

— Не хотите говорить об этом? Хорошо. Может быть, поговорим тогда о миссис Керол Боуэн? Или вы думаете, что она все еще в “Херридж-Хаус” в Бостоне, штат Массачусетс?

Клер проснулась от дикой боли в голове; сильно стучало в висках. Первой мыслью было: “Должно быть, я вчера сильно напилась”. Но постепенно, сквозь боль, к ней возвращалась память, и она подумала: “Но я же вчера ничего не пила”. Эта мысль заставила ее открыть глаза, и она увидела, что находится в совершенно незнакомом ей месте.

Сначала это был не испуг, только замешательство. Продолжая лежать на боку — голова утоплена в подушку, покрывало натянуто по шею, — она смотрела на ту часть комнаты, что предстала ее взору, — серую стену, коричневый кухонный стул и закрытую, старого образца дверь, задавая себе вопрос: “Где это я?”

Внезапно она поняла, что одета. Она лежала на кровати под покрывалом совершенно одетая! Только туфель не было.

Клер резко села и стала осматриваться — она находилась в комнате, в которой никогда не была раньше, и лежала в большой, старомодной, с медными шишечками двуспальной кровати; здесь еще стояли два шкафа, туалетный столик, ночные столики и три коричневых кухонных стула. Рядом с кроватью — лампы с гофрированными розовыми абажурами. На окнах — белые занавеси и наполовину спущенные темно-зеленые шторы. Через нижнюю часть окон в комнату проникал серый дневной свет. Окна, а их было два, располагались как раз напротив кровати.

В комнате больше ни души. Клер прислушалась, но всюду стояла полная тишина.

Где же она? Как сюда попала?

Боль в голове мешала думать. Чуть наклонив ее, она начала массировать виски, это немного помогло. Продолжая массаж, она старалась хоть что-то вспомнить.

Где она была прошлой ночью? Вообще, где она провела весь вчерашний день?

Она вспомнила, что после полудня поехала в Нижний город, в косметический кабинет на Франклин-стрит. Затем хотела где-нибудь купить вуаль, но не нашла такую, которая подошла бы к цвету ее волос. Вернулась в отель, надеясь, что вдруг приехал Паркер — ведь прошло уже девять дней, как они расстались, — или хотя бы прислал письмо, но ничего не было. Ей не улыбалось обедать одной в ресторане, поэтому она заказала еду себе в номер и, пока ела, смотрела в газете, нет ли чего интересного вечером в кино или по телевизору.

Была в кино? Но она не могла вспомнить ни фильма, ни передачи по телевизору. Что же она делала после обеда? Последнее, что она помнила, — это как она обедала, сидя на стуле за письменным столом, на котором были расставлены тарелки с едой, а перед ней у стены лежала газета. И как она чувствовала себя очень уставшей. И вот сейчас она проснулась здесь.

Ей что-нибудь подмешали в еду? Может быть, именно этим объясняется головная боль и то, что вчерашние события представляются ей такими неясными? Еду приносил какой-то новый официант, но тогда она не обратила на это никакого внимания, ведь за эти девять дней их сменилось несколько.

Наверное, это так и есть. Она припоминала, как сидела за едой, во вкусе которой не было ничего необычного, и ее вдруг начал одолевать сон. Перед ней стояли тарелки с недоеденной едой, а глаза все сильнее и сильнее слипались.