Паркер сидел в затемненной комнате мотеля и ждал телефонного звонка. У него возникли вопросы, и все, что ему теперь оставалось, — торчать возле телефона в ожидании ответов.
Услышав шарканье тапочек за дверью, понял, что Мадж идет поговорить с ним. Это был ее единственный изъян, создававший излишние неудобства во время пребывания в ее заведении, — она слишком любила поболтать. Однако у нее было безопасно; он мог спокойно звонить по телефону, так что с небольшим недостатком хозяйки приходилось мириться.
Он надеялся, что от вторжения его защитит погашенный в комнате свет, хотя подозревал, что никакие заслоны ее не остановят, и не удивился, когда услышал стук в дверь.
— Паркер, зажги свет и открывай! Что с тобой стряслось?
Паркер поднялся, включил настольную лампу и подошел к двери.
— Не надо орать мое имя на всю страну, — отозвался он.
— Братишка, ты мой почти единственный постоялец, — улыбнулась Мадж, входя. — Не представляю, что сталось со всеми ребятами в наши дни. Я принесла лед. — Она протянула ему пластиковую корзинку. — У тебя есть выпить?
— Присаживайся, — ответил Паркер и достал бутылку из туалетного столика.
Мадж опустилась в кресло, руки ее расслабленно легли на подлокотники.
— Я становлюсь старой, — произнесла она, что соответствовало истине, причем уже довольно давно.
Ей было уже сильно за шестьдесят, и она оказалась своего рода исключением: ей удалось накопить денег, торгуя собой. Лет двенадцать назад она приобрела мотель «Зеленая долина», расположенный на магистрали к северу от Скрентона, и содержала его на пару с придурковатой молодой женщиной по имени Этель, которая была (а может, и не была) ее дочерью. С одной стороны, мотель обеспечивал Мадж благопристойным заработком, с другой же — позволял не порывать окончательно с основной профессией, ибо большая часть комнат сдавалась обычно лишь на пару часов.
Мадж знали многие, репутация ее заведения была известна, а потому люди вроде Паркера иногда использовали его для подготовки планируемых операций и гораздо реже — как убежище в случае опасности. Особенно, если опасность угрожала со стороны Правосудия. Мадж предпочитала не рисковать, но она никогда бы не выставила попавшего в беду за дверь.
Она была среднего роста и худая как антенна, с острыми локтями и морщинистой шеей. Свои белые густые волосы стригла по итальянской моде сорокалетней давности. В тот вечер она явилась в темно-зеленых эластичных брюках, в зеленой с белым в янтарную полоску блузе с высоким воротом и зеленых же туфлях без застежек. Уши оттягивали большие золотые серьги; крутые дуги выщипанных и подкрашенных бровей придавали ее лицу сардоническое выражение. Ее длинные ногти как всегда покрывал кроваво-красный лак, но при этом она никогда не пользовалась губной помадой, так что рот на ее грубо вылепленном лице казался лишь тонкой, бледной полоской.
Будь у нее поменьше внутренней силы и непоколебимой уверенности в себе, она производила бы удручающее впечатление, которое только усугублялось блестящими белыми искусственными зубами, сверкавшими всякий раз, стоило ей только открыть рот. Но под ярким нарядом молодости скрывалось не старое тело, а юный дух. Каким-то непостижимым образом Мадж перестала стареть еще в двадцатые годы нашего столетия.
Паркер прибыл сюда, потому что на некоторое время нуждался в надежном безопасном убежище. Здесь он мог пробыть сколько угодно и не возбудить ни в ком интереса к тому, кто он, откуда и чем занимается. Телефонные разговоры в мотеле не прослушивались. А пара часов пустой болтовни с Мадж — очень умеренная плата за все удобства.
Он наполнил ее стакан, и она сообщила:
— Недавно у меня побывал твой старый приятель. Смайлс Кастор.
Паркер кивнул в ответ:
— Я помню Кастора.
— Дела у него сейчас идут хорошо. — Она отхлебнула еще глоток и предалась воспоминаниям.
Паркер почти не слушал. Он сидел напротив с нетронутым стаканом в руке и иногда кивал или отпускал мелкие замечания. В большем она и не нуждалась.
Для него же теперь основным занятием стало ожидание, ожидание телефонного звонка.
Мадж протрепалась около часа. За это время Паркер проявил искреннюю заинтересованность всего один раз. Мадж вдруг выпрямилась в кресле и, хрустнув пальцами, сказала:
— Слушай, совсем вылетело из головы. Ручаюсь, что и у тебя тоже. У меня тут сохранились твои деньжата.
Читать дальше