Владимир Колычев - Любовница авторитета

– А если это тело помогло Альбине решить проблему с мужем!

– Да нет у нее любовника!

– А вдруг?

Костя на несколько мгновений погрузился в раздумья. Возможно, он искал ответ на вопрос, мог ли любовник Альбины поднять руку на Батыгина? А если мог, то с ним нужно разбираться… Впрочем, Одинцов мог и заблуждаться. Он умел распознавать ход мысли, догадываясь о ее содержании. А догадки, как и опята, могут быть и правильными, и ложными.

– А зачем ей убивать мужа? – громко, как будто для того, чтобы заглушить собственные сомнения, спросил Костя.

– Ты на машине? – поинтересовался Максим, пропустив реплику мимо ушей.

– Ну да, на машине. – Парень махнул рукой в сторону стоянки.

– Пошли.

Костя подвел его к своему подержанному «Пассату». Максим осмотрел машину снаружи, попросил открыть багажник.

– Зачем? – удивленно спросил парень.

– Есть что скрывать? – задал вопрос капитан.

– Нет, но странно как-то…

В багажнике стояла небольшая пластиковая коробка со всякой всячиной, необходимой автолюбителю. Знак аварийной остановки, огнетушитель, аптечка, компрессорный насос, набор ключей, ветошь. Но Максим и не надеялся найти что-то запрещенное. И содержимое багажника его практически не интересовало.

Осматривая багажник, он даже не коснулся машины рукой.

– Как видите, трупа нет! – язвительно усмехнулся Костя.

– Капот открой, – скорее попросил, чем потребовал Одинцов.

– А там что, труп может быть? – Выгнув спину, парень приложил к животу ладонь.

Но капот все-таки открыл. Для этого ему пришлось сунуть голову в салон, и пока он выжимал рычажок, Максим втиснул под задний номер электронный маячок.

Он вскользь глянул на предъявленный к осмотру моторный отсек, невозмутимо выслушал язвительный комментарий и отпустил Костю. А Кустареву он велел ехать за ним. Сам же своим ходом отправился в Бочаров. Надо было пробить информацию по Леше Карцеву и его брату.

Мурка в кожаной тужурке, наган в кобуре под мышкой, ресторан, все дела. И до боли знакомая музыка, пронзенная завыванием скрипки. Классика жанра в оригинальном исполнении.

Лукомор удовлетворенно качал головой, глядя на Мурку в едва заметных стрингах под кожаной косухой. Черноволосая длинноногая красотка с ожесточением блатной кошки крутилась вокруг шеста, каблуками высекая искры на сцене. И девка хороша, и танец чудный…

Из полутьмы зала выплыл мордастый телохранитель.

– Дмитрий Андреевич, к вам Семенова, – в почтительном поклоне сообщил он.

Даша не стала ждать, когда босс позволит ей приблизиться к своей персоне, она подошла сама. Но садиться не стала. Подошла к большому мягкому креслу, которое стояла напротив Лукомора, положила папочку на широкую спинку.

Даша представляла собой разительный контраст со стриптизершей на сцене. Та похожа была на черную гюрзу – хищную, агрессивную в своих резких грациозных движениях; глаза как кончики раздвоенного жала со смертельным ядом в них. И фигура у Мурки великолепная – роскошная грудь на фоне тонкого стана и узких бедер. А Даша – белая и пушистая, милая и нежная. Светлые волосы в эффектном каре, светлый взгляд ясных, василькового цвета глаз, мягкие черты лица, красивая добродушная улыбка. Дорогой, но скромный костюм кремового цвета, туфли на среднем каблуке. Грудь у нее не меньше, чем у Мурки, но вяловатая, и талия далека от идеала, бедра широковатые, ноги короткие, с легкой кривизной. Но если Мурка лишь слегка затронула мужскую струну, то Даша своим появлением разбудила в Лукоморе самца. Может, и не очень красивое у нее лицо, и фигура далека от идеала, но завести пламенный мотор она могла с пол-оборота. Возможно, источник ее сексуальной привлекательности находился в ее натуре – хитрой, хищной, опасной. Стриптизерша всего лишь создавала образ подлунной хищницы, а Даша была таковой на самом деле. Это лишь с виду она такая мягкотелая…

– Развлекаешься? – нежным красивым голосом спросила она.

– Алло, мы ищем таланты! – ухмыльнулся Лукомор, движением рукой приглашая ее присесть.

– И как? – едва глянув на танцовщицу, спросила она.

– Да вроде ничего… Была у меня когда-то такая Мурка…

Лукомор гордился своей шальной молодостью. Терпил на гоп-стоп они брали с той же легкостью, с какой он сейчас мог загнать на шест любую свою танцовщицу. Лавэ поднимали, на малинах гуляли, в кабаках зависали. Зойка у него была, ух, и баба… Кавказцы ее в начале девяностых изувечили. Сначала заженными сигаретами истыкали, затем лицо ножами изрезали. Руки она на себя наложила. Лукомор только-только тогда откинулся. Узнал про Зойку, нашел гадов… Расправа была жестокой, «звери» умирали долго и мучительно…