Кирилл Казанцев - Трижды преданный

Затем дернулся, мотнул головой, провел ладонью по волосам, попытался подняться, но Олег толкнул его в живот, чем вызвал порцию ругани.

– Ты хоть понял, с кем связался… – начал Осипов, и тут Морок незаметно оказался позади пня, зажал ему ладонью рот и нос, спокойно сказал:

– Это ты пока ничего не понял. Советую сохранять спокойствие и выдержку, в противном случае целость рожи тебе не гарантирована. И не только рожи, сам понимаешь. У человека к тебе разговор есть, так что сиди и слушай.

– Привет, – вырвалось у Олега, – здорово, скотина! Не узнал меня?

– Нет, – честно выдохнул Осипов, – я же тебя не вижу. Покажись, вдруг признаю.

– Перебьешься. – Олег стоял к свету спиной, разглядывая бледного, взмокшего от страха Осипова. Тот вполз повыше, отодвинулся от пня, но Морок уже стоял за спиной у Олега, готовился снимать.

– Помнишь пять лет назад драку у дома Строгановой? – спросил Олег. – Ты и еще два оленя – Титов и Капустин – на нас напали. Капустин с ножом, Титов так, больше для массовки. Помнишь?

– А, было дело, – щурясь проговорил Осипов. И вдруг направил указательный палец на Олега: – А ты… Покровский! Блин, я тебя вспомнил, ты в «Дубраве» сегодня был! Еще думаю – лицо знакомое…

– Фигово, – прошелестел Морок, – он тебя узнал. Что делать будем? Он же тебя сдаст.

– На здоровье, – шепотом отозвался Олег, – после того как все расскажет, может пойти и сдать, я не против. Что мне предъявят?

– Разберемся. – Морок отошел еще дальше в тень. – Ты мне скажи, когда начинать, а то, боюсь, аккумулятор сядет.

Олег подошел к Осипову вплотную, убрал руки за спину. Странно, но ненависти не было, осталось лишь желание поскорее закончить все и убраться отсюда. И еще – с Осиповым надо поаккуратнее, это единственный свидетель, он понадобится в суде.

– Такой вопрос: это ты тогда следаку платил? Чиркову?

– Да, – продолжая щуриться, ответил Осипов, – мать моя деньги дала и еще на тех двоих, чтобы молчали. А что?

Олег едва сдержался, чтобы не двинуть Осипову промеж ног, благо сидел тот удобно, и как можно спокойнее проговорил:

– Да так, ерунда. Всего-то семь лет мне дали за то, что я на вас с ножом напал.

Осипов скривил губы, полез в карман, достал платок и вытер лицо. Запахнул дубленку, повозился на снегу, устраиваясь поудобнее, и протянул:

– Ну, извини. Я ж не знал, что это столько весит…

– Узнаешь, я тебе обещаю. – Олег пнул его по ноге. – В общем, так: либо ты дашь новые показания, расскажешь все как было: и про драку ту, и про взятку. Или…

– Или что? – ухмыльнулся Осипов. – Что ты мне сделаешь?

Он осклабился в пьяной улыбке и даже покрутил пальцем у виска, показывая, что плевать хотел на все угрозы. Олег отвернулся – соблазн пересчитать Осипову зубы был слишком велик.

– Напряги фантазию, – перекрывая шум леса, заговорил Морок. – Мы тут одни, тебя весной найдут, да и то, если очень постараются. К весне зверье голодное, по косточке тебя растащит. Но это потом, сначала башку маме твоей по почте пришлем… или через забор кинем. Понравится ей, как думаешь? Или в машине тебя поджарим, тоже вариант, но в любом случае хоронить тебя будут в закрытом гробу. Подходит тебе такой расклад?

Осипов малость протрезвел, проморгался и теперь смотрел уже осмысленным взглядом.

– Давайте я вам заплач у , – деловым тоном предложил он, – и будем считать, что ничего не было…

– Семи лет не было? – вкрадчиво спросил Олег. – Да ты волшебник, что ли? Отмотай время назад, тогда и поговорим.

Осипов только разинул рот, хотел что-то сказать, но тут Мороку надоела эта канитель. Он шагнул вперед, наклонился и схватил его за нос:

– Давай, выкладывай, как все было, и живо! Назови себя, сегодняшнюю дату и говори. И не врать мне!

Оттолкнул Осипова назад, тот врезался затылком в пень и охнул от боли. Что-то негромко пискнуло, на телефоне зажегся красный диод – включилась камера.

Осипов медленно, запинаясь и кашляя, начал исповедь, косил глазом то на «оператора», то на Олега и кое-как, по словечку, рассказал все, как было на самом деле. Про Титова, царство ему небесное, не забыл, и скорбного головой Капустина упомянул, и себя в лучшем свете обозначил, и маму свою, прохиндейку. Под конец выглядел вовсе уж нефотогенично, жалостливо кривился и выдавил из себя в завершение интервью:

– Зачем вам это? Давайте лучше так договоримся. Можно полюбовно решить, я понимаю, что виноват, готов заплатить…

Он промямлил еще что-то в том же духе, Олег отошел в сторону, поднял голову. Снег перестал, тучи разорвало ветром, и через прорехи виднелись звезды, мелкие, как крупа. Стало легко и спокойно, голова немного кружилась – так бывает после тяжелой, грязной, сделанной на совесть работы. Найти эту тварь, вытащить сюда, заставить сказать правду – если это не победа, то что тогда? Чиркову теперь точно конец. Это ж надо, что не больной на голову Капустин, не размазанный по рельсам электричкой Титов, а этот слизняк, вернее, его мать дала следователю взятку. Это как чудо, как милость божья: вот они, убойные доказательства, о которых мечтал, жизнь их сама в руки дает, получите и распишитесь, называется. Странно, что радости нет, лишь усталость и брезгливость к этому сгустку биомассы, прижавшемуся к пню.