Валерий Хазин - Прямой эфир

На том и договоримся. Зовите меня герр Манн, а вы – если позволите – все-таки останетесь для меня господин Бариста… Не терзать же язык словенским вывертом из вашего фальшивого паспорта и не принимать же всерьез то нелепое, данное вам здесь – из лени, видимо?

Конечно, нам давно следовало бы познакомиться: mea culpa, как говорится, – но я, поверьте, ни за что не стал бы тревожить вас ночью, если бы не обстоятельства чрезвычайные и срочные… Может быть, кстати, вы слегка успокоитесь, когда узнаете, что именно я, и не кто иной, обеспечивал ваш перелет, встречу, готовил ваш словенский паспорт и многое другое. Я ведь даже имя подобрал вам с умыслом – позаковыристей, чтобы легче был потом перемещаться по Европе: на этих согласных обычно спотыкаются при любом check-in, начинают прятать глаза и стремятся отделаться от вас побыстрее… И почти никогда не запоминают…

Мне, честно говоря, все равно, как на самом деле звали вас по батюшке, что там было в России и почему хозяева остановили выбор на вас, пригласив вторым господином Бариста после Иосифа Кана. Дело в том, однако… то есть сигналы поступали и раньше, а сегодня информация подтвердилась… Дело в том, что ваш эфир, похоже, используют… каким-то странным образом в невыясненных целях. Строго говоря, за тем я и пришел – потому что подозрения подтвердились и откладывать уже было нельзя…

Ваш эфир используют. И не исключено, что готовится нечто серьезное: преступление или даже теракт. Я не шучу. Есть основания полагать, что кое-кто из ваших слушателей – ночных собеседников, точнее, – дозваниваясь вам в эфир, передает – в собственных репликах, а может быть, и в диалоге с вами – что-то вроде шифровки, закодированного сообщения. Они делают это регулярно: преимущественно в субботних эфирах, но, возможно, и по средам. И пока непонятно, работает ли целая группа или один человек, технически меняющий голос – сколько бы ни было сарказма в вашей усмешке, дорогой господин Бариста…

Разумеется, это звучит неправдоподобно… в эпоху цифровую и облачную, так сказать, когда, при наличии денег и навыков, в сети можно спрятать и передать что угодно кому угодно через ложные идентификаторы из любой точки мира… Но, уверяю вас, это – факт, почти установленный. И не нахожу здесь ничего невероятного, а, скорее, – повторюсь – нечто весьма серьезное и опасное. Видите ли, старые добрые приемы всегда оказывались самыми надежными, а вашим эфирным поклонникам не откажешь еще и в изобретательности. С одной стороны, постоянный, открытый, общедоступный канал и шлюз открывается точно по расписанию. С другой – великолепная оперативность и полная конспирация без каких-либо мер настоящей конспирации, поскольку, не забравшись в их головы, практически невозможно выяснить, что и как зашифровано и кому адресовано. И при этом никаких внешних следов: ведь они заныривают, с позволения сказать, прямо в волну речи звучащей, быстротекущей, которая тотчас улетучивается навсегда. Понимаете? И если в принципе не составило бы труда отследить любые звонки, приходящие в студию, то совершенно недосягаемыми оказываются те, кто услышал, и что именно они услышали… И ничего нельзя доказать… Порой же и в голову не придет, из-за каких галлюцинаций, вроде различий божественных имен или толкования сновидений, люди начинают вдруг резать и взрывать друг друга…

И я охотно бы посмеялся вместе с вами, но дело, похоже, нешуточное. Нам ведь даже предположительно неизвестно, кто они, чего хотят, против кого злоумышляют… Банальные наркодилеры или исламисты, связанные с албанцами? Или, наоборот, – какое-нибудь тайное славянское воинство, волхвы-мандалостроители, примкнувшие к сербским экстремистам? Или коллеги-соотечественники на контрактах? Профессионально рассуждая, нельзя отвергать никакую версию, но мы, конечно, далеки от мысли, чтобы подозревать вас в сговоре с ними… Лично я убежден, что вы абсолютно ни при чем и они используют ваш эфир втемную… Не похожи вы все-таки на киберпреступника или шпиона.

Поэтому я здесь. Здесь и сейчас. Вас нужно было предупредить, поскольку не исключено, что опасность может угрожать не только третьим лицам, кому-то постороннему, но и вам лично.

Повторяю: ни цели их, ни ближайшие намерения, ни состав не известны. Ситуация складывалась так, что нельзя было, как говорится, ни поторопить, ни помедлить… Надеюсь, теперь вы понимаете, что я не стал бы беспокоить вас ночью без веских причин и в очередной раз принимаете, наконец, мои глубочайшие извинения? Мне – поверьте – действительно важно было предупредить и переговорить с вами.