Андрей Троицкий - Кукловод

– Ложись, – крикнул Величко Акимову.

Акимов грохнулся на пол, три пули просвистели над головой. Первым же выстрелом была убита старуха раздатчица, выскочившая из служебной двери с ведром гасить огонь. Пуля разорвала старухе сердце.

Второй пулей мужик задел своего друга, русского в кожаной куртке. Тот схватился за прострелянную руку, упал на пол, громко матерясь. Не целясь, Величко выстрелил в мужчину в свитере, но тот куда-то уполз. Величко переломил ружье, выбросил стреляные гильзы, засунул патроны в патронник.

Казах воспользовался моментом, бросился к Акимову, взмахнул зажатой в кулаке выкидухой. Но Акимов уже вытащил пистолет. Выстрел, второй… Нож полетел под стол. Казах, схватившись за живот, корчился на полу. Мужик в свитере выскочил из-под дальнего стола в углу и попал в ружейный прицел.

Величко пальнул из обоих стволов. Обе пули точно в грудь. Мужчина отлетел в угол, упал спиной на стол и больше не дернулся.

– Уходим, – заорал Величко.

Акимов, отбрасывая в стороны столы и стулья, пробежал комнату напрямик, вылез в окно. Из клуба слышалась киношная пальба и взрывы.

Когда фильм закончится, собравшиеся в клубе два десятка взрослых и детей, выйдут на площадь и станут наблюдать куда более интересное зрелище. Пожар в закусочной, вокруг которой будет метаться потерявшая сытное место и заработок несчастная повариха. Огонь никто не попытается гасить. Своих пожарников в поселке нет, телефон не работает. Посмотреть на пожар сбегутся все дети и взрослые. Захолустный поселок не баловал своих жителей развлечениями. Люди досмотрят, как закусочная выгорит до головешек и разбредутся по домам. Разговоров о пожаре хватит на неделю вперед.

…Добежав до машины, Акимов упал на сидение, хлопнул дверью. Каширин не глушил мотор, ждал его возвращения.

– Гони, – крикнул Акимов.

Но Каширин уже тронул в машину, через три минуты грузовики вырвались из поселка, свернули с дороги в открытое поле. Проехав пару километров, остановились над оврагом. Все вылези из кабин, пару минут наблюдали, как над поселком занимается розовое зарево пожара. Затем спустились вниз, наломали хвороста и развели костерок. В овраге людей не беспокоили порывы пронзительного ветра. Уселись на одеяла, потому что земля сделалась холодной и твердой, как асфальт. Каширина съедало любопытство.

– Все в порядке? – спросил он.

– Ни хрена не в порядке, – Акимов вытянул ноги к огню. – В той забегаловке я нос к носу столкнулся с другом Назарова. Со старым его другом. Он меня узнал.

– И что?

– Ничего, – вздохнул Акимов. – Я здесь сижу, а он на том свете.

– Я в смысле, что дальше делать? Возвращаемся?

– Вряд ли. Ночью сходим к человеку, который отсюда отправлял мне письма. Это мой хороший знакомый, здешний учитель. Посоветуемся с ним.

Величко принес канистру с водой, пристроил над огнем котелок, повесив его на гнутую железяку. Рогожкин поставил на одеяло две банки тушенки, буханку черствого хлеба и жестянку с растворимым кофе.

Отдыхали часа два. Величко, проглотил полбанки тушенки, четыре ломтя хлеба и только распалил аппетит. Он сходил к грузовику за новой банкой тушенки, прикончил ее в одиночестве, вылизал нутро хлебным мякишем. Затем повалился спиной на одеяло, погладил живот и сказал:

– Эх, сейчас пожрать бы не мешало.

Рогожкин пошел спать в кабину. Но Акимов, дежуривший у костра, не дал долгого отдыха. Оставив костер на Каширина, он забрался в кузов грузовика, выкинул оттуда покрышки, снятые с захороненных в навозе «Жигулей». Он растолкал Рогожкина и Величко.

– Пора идти к учителю.

Рогожкин, зевая, вылез из кабины.

– А покрышки, зачем с собой тащить?

– Тут дров нет. Обеспеченные, даже богатые по здешним меркам люди, покрышками печки топят.

– А чем топят печи бедные люди? – не отстал Рогожкин.

– Бедные люди или от холода подыхают или женятся, – ответил Акимов. – Одно из двух. В холодную зиму жена греет постель. А в голодную зиму жену можно съесть и самому целым остаться. Потом снова жениться. Тут в цене молоденькие не образованные жены.

Величко, которому мрачная шутка понравилась, громко заржал.

– Ясно, какому же мужу охота жрать старую жену, – сказал он. – Ее не укусишь. Жилистая, как лошадь.

Каширин, которому людоедские разговоры не понравились, поморщился. Акимов показал пальцем на костер.

– Останешься здесь у огня. Будешь охранять машины. Вот ружье, вон патроны. Желательно не стрелять и не включать фары дальнего света. Для маскировки.