Андрей Троицкий - Кукловод

В зеркале Рогожкин видел, что две «Нивы» уже на мосту. Первая остановилась перед проломом в настиле, из нее вышел тот самый бритый наголо идиот. Рогожкин трижды просигналил короткими гудками.

Акимов сидел на поперечной перекладине и слышал, как заревел дизельный двигатель, «Урал» тронулся. Видел, как трухлявые доски обломились под левым задним колесом и упали вниз. Но Рогожкин каким-то образом сумел вытащить машину. В настиле моста метрах в пятнадцати от Акимова образовалась здоровая дыра, через которую можно видеть голубое небо.

Акимов разжал кулак, в котором держал спичечный коробок. Он вытащил спичку и чертыхнулся, она оказалась горелой. Вторая спичка даже не вспыхнула, сломалась пополам. Налетел резкий порыв ветра, у Акимова перехватило дыхание, он качнулся на доске. Одной рукой схватился за верхнюю перекладину, чуть не выронил раскрытой коробок, из которого высыпалось несколько спичек.

Спокойно, только без нервов. Акимов, удерживаясь на доске ногами, взял коробок в левую руку, вытянул из него спичку. В крайнем случае, в заднем кармане брюк зажигалка, правда, паршивенькая, китайская. И тут он увидел, как в дырку, образовавшуюся в настиле, просунулась бритая голова Литвиненко. Показалась и тут же исчезла.

Акимов чиркнул спичкой по сернику. Пламя погасил ветер.

Бритая голова снова появилась в зияющем проеме. И рука с пистолетом… А затем раздались выстрелы. Акимов вздрогнул, схватился за верхнюю доску, коробок вывалился из руки, полетел вниз.

Пуля взвизгнула где-то рядом, попала в верхнюю перекладину над головой Акимова. Острая щепка воткнулась ему в щеку, брызнула кровь. Ничего не получилось. Надо спасаться. Акимов вцепился в верхнюю доску. Быстро перебирая руками, стал двигаться к опоре моста, надеясь по ней съехать вниз, как по гладкому стволу дерева. Он уже не слышал звуков выстрелов, не чувствовал боли в израненных в кровь ладонях.

Расстреляв все восемь патронов, Литвиненко вскочил на ноги, замахал руками, давая знать людям, что они в опасности. Но спутники Литвиненко поняли и без него: что-то не ладно. С оружием в руках высыпали из машин на мост.

Литвиненко сменил обойму. Чтобы было удобнее целиться, он лег животом на мост, свесил в дыру голову, и выставил вперед руку с пистолетом. Пока он искал позицию для точного выстрела, Акимов добрался до опоры моста, спрятался за ней. Обхватив столб руками и ногами, стал спускаться вниз. Литвиненко целился, щуря левый глаз. Дважды он нажал спусковой крючок и дважды послал пули в деревянную опору.

Нет, так трудно попасть, Акимова закрывает столб. Литвиненко лежал на животе, он обхватил рукоятку пистолета двумя руками и ждал удобного момента. Акимов спускался все ниже и ниже. Но вот в прицел попал край серой рубашки. Литвиненко выстрелил раз, другой, третий.

Есть. Пуля вошла Акимову в правый бок.

Он разжал руки, полетел вниз с четырехметровой высоты. В падении подвернул лодыжку.

Рогожкин взглянул на часы, засекая время по секундной стрелке. Врубил заднюю передачу. Времени у него восемьдесят секунд. Ну, может, еще секунд десять лишних, но не более того. Отсчет пошел.

И тут началась заваруха на мосту. Из автомобилей выбежали люди с оружием, раздались сухие пистолетные выстрелы. Рогожкин видел эту суету в зеркале. Стреляют в Акимова, значит, план полетел к черту. Возможно, Акимов уже убит. Надо уходить, спасаться.

– Хрен вам, – сказал вслух Рогожкин.

«Урал» начал двигаться задом. Пять метров, десять. Съезжая вниз, грузовик задел бортом перила моста. Стойки затрещали, обломились, перила наклонились вниз, но не упали. Рогожкин заглушил мотор, выпрыгнул из кабины, но побежал не к аулу. Ноги сами понесли Рогожкина в противоположном направлении, на мост. Про себя он считал секунды. Двадцать пять, тридцать…

– Не стреляйте, – крикнул Рогожкин.

Рогожкин обежал грузовик. Встал перед бортом кузова. Литвиненко хотел добить Акимова, валявшегося на камнях, за опорой моста. Но крики Рогожкина привлекли его внимание. Он поднял голову, посмотрел назад. За его спиной в десяти метрах стоял Рогожкин и отчаянно размахивал руками.

– Не стреляйте, – уши Рогожкина заложило от собственного крика.

Он плохо соображал, что делает, и что нужно вообще делать в этой ситуации. Кажется, его приняли за умалишенного. Стоя перед бортом кузова, он махал руками и строил страшные гримасы. Какой-то счетчик внутри Рогожкина, независимый от человека, неумолимый, как сама смерть, сам по себе отмерял секунды, оставшиеся до взрыва. Сорок пять, пятьдесят… Литвиненко вскинул пистолет и направил его на живот Рогожкина.