Картер Браун: Том 21. Кто убил доктора Секса? Бичеватель. Счастливый год для карлика. Леди-призрак

Она помолчала, бесцельно перебирая бумаги.

— Мне не хотелось бы думать, что Герман оставил наследство шантажисту, мистер Холман!.. Возможно, он даже не предполагал, что он что-то может после себя оставить, — во всяком случае, так скоро. Если записывание на магнитофонную ленту было нормальной частью его работы…

— Кто-то знавший об этом пробрался сюда сразу же после его смерти и все похитил?

Миссис Рейнер согласно закивала:

— Мне тоже в голову приходила такая мысль, мистер Холман.

— Есть у вас какие-нибудь предположения относительно того, кто бы мог это сделать?

— Нет, — решительно отрезала она, — но я охотно потолкую с вами о таких возможностях, мистер Холман. Только не здесь. — Она усмехнулась. — Вы согласитесь угостить меня бокалом вина?

— С большим удовольствием!

Мы прошли через пышную приемную, спустились вниз по лестнице и вышли на освещенный бульвар, где совершенно официально двадцать четыре часа в сутки царил закат, недаром его назвали Сансет-бульвар — бульвар Заката. Спустя минут пятнадцать мы уютно устроились в крайней нише полутемного бара, и перед нами на столике стояли бокалы с «Дайкири» и бурбоном с кусочками льда.

— «Зло, порожденное людьми, зачастую живет после них», — неожиданно произнесла миссис Рейнер строчку из Шекспира. — Мне отвратительна эта мысль в связи с Германом, мистер Холман. Он принес людям достаточно много зла при жизни. Было бы несправедливым, если оно будет их преследовать и после его смерти.

Услышать такое от молодой женщины, овдовевшей всего две недели назад, было несколько неожиданно. Я не нашелся что можно было бы ответить и промолчал.

Она осторожно сделала глоток «Дайкири», как будто считала необходимым сперва убедиться, не отрава ли это, потом снова повернула ко мне застывшее лицо.

— Вы знаете, как все они его называли? — В ее голосе звучала горечь. — Секс. Доктор Секс! Главный шарлатан, который в действительности был крупным специалистом в распутывании всяческих завихрений и отклонений голливудских звезд любой величины. Они только что не набрасывались друг на друга, лишь бы оказаться на этой кушетке и выложить ему свои мерзкие секреты. Но Герман для этого был слишком умен. Он имел дело лишь с крупными именами. Когда тебя посещают звезды первой величины, ты как бы становишься символом статуса, к тому же они чувствовали себя почти что оскорбленными, если его гонорар не превышал хотя бы в два раза общепринятый. Мой муж заработал уйму денег за короткое время, мистер Холман. Грязные, зловонные деньги, и заработал он их таким же грязным, зловонным способом! — Она брезгливо повела плечами. — Я все еще чувствую, как эта грязь пристала ко мне и никак не может отстать.

— Не надо так переживать, мистрис Рейнер, — попытался я успокоить собеседницу, — то, чем занимался ваш муж, не имеет никакого отношения к вам.

— Еще как имеет! — не согласилась она. — Он делал все, чтобы я была в курсе дел. Хотя я не раз объясняла, что не хочу ничего этого знать. Умоляла его держать все эти гадкие секреты при себе. Было время, когда я затыкала уши и с воплями выскакивала из дому. Но на Германа это не действовало. Понимаете, он сам был болен, болен психически. Он принадлежал к разряду наиболее мерзких любителей удовлетворить свое болезненное любопытство, те созерцали эротические сцены, попросту подглядывая в окна других людей, чтобы увидеть их раздетыми. А он заглядывал в мысли и души этих людей. Он раздевал их до самых потаенных уголков, если таковые у них имелись. И никак не мог понять того, что мне не хотелось участвовать в его делах, — они меня возмущали! Он искренне воображал, что все люди устроены так же, как он.

— Очень сожалею, — пробормотал я.

— Жалко вам? — фыркнула она. — Кого и за что? Меня? Я бы могла ополчиться на него в любой момент, когда мне заблагорассудится, но у меня, должна сознаться, не хватало духа. Легкая жизнь слишком много значила для меня. Я любила тратить деньги, какими бы грязными они ни были!

— Зачем вы все это говорите мне? — спросил я ее. — Какой смысл мучить себя сейчас такими мыслями? Он же умер!..

— Потому что, если вы хотите помочь своей клиентке, вы должны понять, как обстояли дела у Германа. С самого начала. Вам следует разобраться, что за человек он был, понимаете?

— Разве это так важно?

— Не прикидывайтесь дурачком, — устало произнесла она. — Или в вас я тоже ошиблась? Внешне вы не похожи на доверчивого простака! Если вы не поймете Германа, вам не понять историю с лентами. Они требовались ему вовсе не для работы — они были придуманы и созданы исключительно ради его удовольствия.