Кирилл Павлов - Импортный свидетель [Сборник]

Сначала мы сфотографировали и место, и сверток. Начальник райотдела милиции шумно расстелил на траве газету, чтобы ни один драгоценный камень — а все были уверены, что в свертке непременно находятся как минимум бриллианты, — не остался бы незамеченным и неописанным.

Медведев вооружился ножницами, все затаили дыхание, и… из пакета посыпались мелкие камушки, только не драгоценные, а обыкновенные — щебенка.

Это был ударчик. Но как бы в утешение незадачливым пинкертонам на краешек газеты выпала записка, написанная на машинке: «Балдоха! Потом». Это было все-таки нечто.

Мы поехали в райотдел милиции. Пес высунулся из окна и так посмотрел на охранника в фуражке с зеленым околышем, что тот, вытянувшись, отдал честь неизвестно кому — ему или своему начальнику.

Да, директор оказался ушлым. Он оттянул время, чтобы съездить в область. Но было еще одно, о чем мы пока не знали. Так что этот поход за кладом был совсем не зря…

Кто же такой Балдоха?

Я был ужасно недоволен ходом расследования и даже не сразу понял, что от меня хотят в прокуратуре области. Оказалось, меня отстраняют от ведения следствия по делу Масленникова и передают это дело прокурору соседнего района. Вот это да! Когда осталось почти только подписать обвинительное заключение… Я же информировал прокурора области… Вот так сработал визит Масленникова в область. Добился-таки моего отстранения.

Я надулся. Мне не доверяют? Все валилось из рук. Но заставлял себя усилием воли быть спокойным и даже острить. Иногда не к месту прорывалась обида. У меня было скверное настроение.

Позже все прояснилось. Отстранением меня от ведения расследования по делу Масленникова прокурор области убивал сразу двух зайцев. Во-первых, с кляузных слов Масленникова многие теперь знали, в искаженном, разумеется, виде, о нашей «джентльменской» встрече в поезде, когда я вытолкал его взашей из вагона, и поэтому я не мог вести его дело. А во-вторых, брать Масленникова под стражу в нашем районе было невозможно. В соседнем же районе у него не было депутатской неприкосновенности. А еще я подумал, конечно, о том, что прокурор области хотел оградить меня как молодого, по его словам, «перспективного» от лишних неприятностей.

Слугой закона я, однако, оставался и потому продолжал исполнять свои обязанности.

Я подождал пару дней. Мне показалось, что прокуратура соседнего района почему-то долго молчит, не предпринимает ничего в отношении Масленникова, — уж очень медленно шло время. Я знал это дело досконально, но вынужден был бездействовать в силу сложившихся обстоятельств. В конце концов я не выдержал и позвонил своему коллеге.

Прокурор соседнего района попросил не вмешиваться пока в его работу — сам, мол, разберется в обстановке, но для этого ему нужно время.

Я не обиделся: я бы тоже так ответил. И все-таки я не мог не вмешаться, не мог! Потому что иначе он упустит время. Он и так уже освободил из-под стражи всех, кому я предъявил обвинение по этому делу. Теперь они договаривались между собой о том, какие дать показания, чтобы запутать следствие, выйти сухими из воды. А Масленников просто принуждал свидетелей, замешанных в его деле, давать показания в его пользу. Еще немного — дело, может статься, будет прекращено и положено в архив. Этого я допустить не мог. Совесть не позволяет… Если надо, поеду в прокуратуру республики, обращусь в партийные органы. Ведь я коммунист. Будь что будет, но буду вмешиваться до конца. Пока преступники не будут изолированы от общества. Сосед поймет меня, когда разберется.

Шли вторые сутки, как начальник райотдела милиции, связавшись с начальником УВД области, отправил оперативный запрос о преступниках с кличкой Балдоха. Наконец пришел ответ, что людей с такой кличкой в преступном мире много. В том числе названы двое, проживающие в нашей области. Я соединился с районами, которые упоминались в этой оперативке, и через два часа уже знал, что один из них, в свое время носивший такую кличку, умер, второй — инженер одного из наших областных заводов — честно трудится и ни в чем предосудительном не был замечен, сейчас отдыхает на юге.

Что-то подсказывало мне, что мы идем по неверному пути.

Размышляя над таинственным Балдохой, я открыл сейф, и мой взгляд упал прямо на нож, конфискованный у Степанюка.

Степанюк… А может быть, он поможет мне?..

И я поехал к нему.

Дома его не оказалось. Было около шести вечера, время не позднее, и я решил подождать.