Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

— Прошу вас, не пишите. Ничего не пишите… Забросьте куда-нибудь свои карандаши, ручки… Вам нельзя писать… Лучше говорите…

Но однажды повезло. Однокурсник стал помощником главы администрации правительства и предложил ему должность референта в юридическом отделе. Наконец-то шагнул он на ступеньку широкой мраморной лестницы, ведущей наверх!.. Он работал — нет, не то слово — он трудился неистово, каторжно, вдохновенно… И стал заведующим сектором! Вернее, не «стал», а помог все тот же однокурсник.

Эйфория от первого заоблачного взлета прервалась неожиданно: попался на взятке. Обидно, что взятка-то была мелкая, да и десятая, наверное, по счету. Но попался…

Однокурсник развел руками:

— Надо уходить… Чтоб обо мне тоже не подумали… — Мишка прибился на время юристом к одному крутому бизнесмену — шесть крупных магазинов, два на Тверской. Прибился и увидел его коммерческую несокрушимость, а главное, что здесь можно делать деньги во сто раз большие, чем там, наверху… В конце концов, деньги и власть — синонимы…

Зарплата у Стива — а его хозяином стал Стив — открыла перед ним такие перспективы, что он сразу же забыл о своих карьеристских замыслах. Через год купил белобокое «пежо», потом квартиру в милом особнячке в тихом переулке Марьиной рощи. Обеды в ресторанах, где его встречали склоненные в почтении головы; «Как мы рады вас видеть, Михаил Михайлович!» Пышные ужины дома тет-а-тет, когда она, обнаженная, усталая, лениво потягивала коктейль в огромной квадратной постели, отражаясь во всех четырех зеркалах.

Женщин вокруг оказалось так много, что у него кружилась голова при выборе самой красивой и сексуальной. Все они были навязчивы, говорили постыдно-сладкие слова, объяснялись в любви и готовы были остаться у него на всю жизнь, чего он больше всего боялся…

И все это разрушил подонок Илья! Появился и разрушил!

Уже не манил его, как прежде, призывный смуглый цвет любимого виски. Уже не хотелось звонить старой аристократке Инне Евгеньевне, содержащей интимное заведение для избранных, чтобы прислала ему новенькое эротическое созданьице… Ничего не хотелось… Ужас поселился в душе и мохнато вертелся там, охлаждая любое желание.

Надо было обдумать все, оценить, принять решение. Но взбесившиеся мысли метались в суматошном вихре. Одна лишь фраза отчетливо звенела в голове колоколом: «Бред какой-то!..»

И все-таки он заставил себя сесть, успокоиться. Правда, сделал несколько глотков прямо из бутылки. Расплывшееся тепло чуть сняло лихорадочное напряжение.

«Значит, так, — упрямо командовал он себе. — Сколько мне осталось жить — много или мало — неизвестно… Бабочка-однодневка все успевает за свой короткий срок… А у меня, может, месяц впереди… Прекрасно…»

«Бред какой-то!» — ворвался чужой голос.

«Бред?.. Жестокая шутка Ильи-идиота?.. А мы, дураки, умоляли его: „Скажи!“… Вот на тебе, сказал… Но ведь сам-то он умер. Умер… Нет, надо принять это как данность. Спокойно, спокойно! Как жить дальше? Деньги… Деньги швырять направо и налево. Чего их жалеть? Нагреб на всю жизнь. А тут неделя или месяц… А может, больше? Ух, сволочь, не указал точную дату. Сколько сейчас времени? Двенадцать… Значит, завтра жить буду…»

«Бред какой-то!» — снова отзвенело в голове.

«Не бред, а жизнь… Дикая земная жизнь… Думай, думай. Мишка… А чего думать?.. Надо делать то, что хочется… И все! И все! И все!»

Он стал торопливо крутить диск телефона.

— Инна Евгеньевна, не спишь?

— Нет еще, миленький. Работа идет…

— Есть что-нибудь свеженькое? За ценой не постою.

— Для тебя всегда есть… Сидим сейчас, с египтяночкой юной беседуем… Экзотика… Для гурмана… Пальчики оближешь… Прислать?

— Нет, сам приеду…

Вернулся домой под утро испуганно-злой, раздосадованный. В голове гулко молотило: «Бред какой-то!.. Бред какой-то!» Такого позора он никогда не испытывал! Бросил хрупкой египтяночке тысячу долларов. Она согласилась на все… А он… А он… («Бред какой-то!») Он оказался импотентом! Ну ничего… ничего не смог сделать, как ни бесился, как ни помогала она ему… Ничего! Ух, Илья! Ух, гад! Ух, гнида! Найду могилу, разнесу тебя по кусочкам.

Позвонил Стиву. Сдерживая яростную дрожь, спросил театрально спокойно:

— Не разбудил?

— На работу собираюсь. Что стряслось?

«Вот столб чугунный, бесчувственный! Хоть бы что ему!»

— Ничего. Как ты там?

— Нормально… Приезжай пораньше. Дело есть…

«Врешь ты, Стив! Дни последние считаешь».