Дмитрий Алейников - Граница. Таежный роман. Карты

Тогда Галина просто нырнула под колеса поезда, наступив на подол платья, на четвереньках перебралась на другую сторону и вылезла на пути. Машины не было. Она сделала несколько неуверенных шагов в сторону площади, растерянно крутя головой. Никого. И как назло, все патрули остались с той стороны поезда.

— А ну стой! — раздалось за ее спиной.

Галина обернулась и увидела, что одна из дверей вагона открылась и оттуда выскакивают шулера. Она побежала. Ни на что не надеясь, она просто бежала, только чтобы не сдаваться без боя.

Хрустнул один каблук, потом другой. Бежать стало легче, но погоня приближалась.

И тут на площадь выехала Марина. На ходу распахнув дверцу, она развернула машину и сбавила скорость.

— Давай, Галка! — крикнула она, глядя на приближающихся мужиков. — Давай!

Едва Галина плюхнулась животом на сиденье, Марина утопила педаль газа. Машина взревела, набирая обороты, двигатель чихнул, чихнул еще раз.

Ближайший из бандитов уже занес руку, чтобы схватиться за колесо запаски на задней дверце. Галина вытащила пистолет и сдвинула предохранитель, готовая, если понадобится, стрелять; она уже поймала на мушку самого проворного из преследователей, но тут двигатель чихнул так, что у подруг заложило уши. Из выхлопной трубы вырвался язычок пламени, быстроногого шулера обдало жутким черным дымом, и машина рванула с места, как реактивный самолет.

— Держите! Держите ее! — завопил Бобер, в бессильной злобе размахивая кулаками.

Шулера заметались по площади в поисках транспорта. Но тут поезд тронулся, и им не оставалось ничего другого, как припустить за ним, чтобы успеть повиснуть на подножке последнего вагона.

У открытой двери тамбура, игнорируя претензии проводника, стоял мужик в кепке и с кровоподтеком в пол-лица. Он махал рукой высоченному парню, который шагал по платформе, пока еще без труда следуя за поездом своими исполинскими шагами. Тот улыбался во всю ширь своего широкого сибирского лица и время от времени тоже вскидывал руку в прощальном жесте.

— Ты извини! — Мужик в кепке, снова спохватившись, в который раз за последнюю минуту прикладывал к груди растопыренную пятерню, и парень вновь отмахивался.

— Ну ты, дед, даешь! — смеясь, говорил Федя и качал головой. — Я сразу и не въехал…

— Как мы их, а? — Мужик в кепке хлопал себя по коленям и подпрыгивал, готовый пуститься в пляс.

Федя согласно кивал и пытался улыбнуться еще шире.

Поезд набирал ход, перрон оборвался, и Федя остановился у края асфальтовой полосы, как моряк у причала. Последний раз махнув рукой уходящему поезду, он ощупал сквозь рубашку потайные карманы. И, с удовольствием удостоверившись, что деньги на месте, развернулся и пошел к вокзалу.

В окне появилось помятое, заспанное лицо Альбины. Несколько секунд она непонимающе смотрела на Галю. Потом глаза ее вспыхнули радостными огоньками.

— Галка! Как ты… — Взгляд ее соскользнул вниз и зацепился за разорванный подол платья.

— Альбин, ты уж прости меня. — Галина приподняла подол, демонстрируя, насколько непоправимы повреждения.

— Ладно! — Альбина махнула рукой, хотя от Гали не ускользнуло, с каким трудом дался ей этот жест. Вот так небрежно махнуть рукой на свое лучшее платье могла только настоящая подруга. Галя этот жест оценила по достоинству. — Как ты?

Галина молча положила на подоконник два свертка: тяжелый и легкий.

— Спасибо тебе за деньги — все в целости, даже не распечатывала. А это… — Она положила руку на тяжелый сверток. — С ним тоже полный порядок.

Альбина обернулась и убрала оба свертка с окна.

— Альбин, можно я тебе за платье хоть деньги отдам?

Та снова отмахнулась. На сей раз взмах дался ей уже легче, почти естественно.

— Главное, что у тебя получилось! Получилось ведь?

— Получилось, подруга, — кивнула Галина.

— Ну, это главное. А остальное потом расскажешь, да?

— Расскажу. Только давай я тебе все-таки отдам деньги. Скажи сколько.

— Да брось ты!

— Скажи: сто рублей.

Альбина протестующе замахала руками.

— Ты что! Этому платью ведь сто лет. Я просто надевала его два раза в год, а так…

— Тогда скажи: двести.

Прежде чем Альбина успела что-либо сообразить, Галина положила на подоконник восемь четвертных и, развернувшись, скользнула за угол дома, к машине.

Капитан Голощекин как раз собирался помыться, побриться и все такое прочее. В общем, навести чистоту и лоск.