Николай Леонов - Плата за жизнь

Орлов лишь вздохнул и повторил:

— Тебе виднее. Интересно, как ты будешь работать, когда я уйду на пенсию?

— Никак. — Гуров пожал плечами. — Уволюсь в третий, последний раз. Я не собираюсь вам льстить, господин генерал, но вы единственный человек, которому я служу. А вкалывать в обезьяннике, подчищать за макаками дерьмо я не собираюсь…

— Господа менты, вернитесь на грешную землю, — прервал Гурова прокурорский чин. — Я не так глуп, потому не призываю к откровенности. Скажете, что считаете возможным. Чем вы собираетесь заниматься?

— А я как на духу, у меня от начальства никогда секретов не имеется, — сказал искренне Гуров, и взгляд его был настолько открыт и честен, что присутствующие чуть было не поверили ему.

Крячко ответил простодушной улыбкой деревенского дурачка, Орлов раскладывал на столе свои карандаши, а Драч сердито сказал:

— Давай, только короче.

— Им нужен Галей — значит, кого-то собираются убить. В идеальном случае мы должны выстрел предотвратить, но взять Галея так, чтобы получить против него улики. Учитывая, что мы не знаем ни время, ни мишень и нам будет мешать группа отлично подготовленных профессионалов, такой исход можно исключить. Если мы определимся во времени и пространстве, окажемся в гуще событий, выстрел все равно не предотвратить. Галей не промахивается — значит, мы будем свидетелями убийства. Акт второй: Галея должны взять и увести со сцены мы, а не наши друзья. При этом желательно не перестрелять своих, чужих и посторонних. Я убежден, что, даже зная о нашем присутствии, наши доблестные оппоненты не рискнут привлечь к операции мальчиков из «Альфы», «Омеги» либо иного спецподразделения, так что мы не будем биться с волкодавами, которые нас передавили бы, как котят. Нам будут противостоять оперативники, потому шанс мы имеем. Вот, по сути, и все…

— А зачем огород городить? — спросил Драч. — Почему не взять Галея заранее и не предотвратить схватку? Я понимаю, предъявить ему нечего, но вы оперативники, придумайте, создайте предлог для задержания. Оно будет на моей, не на вашей совести. Я продержу его как минимум дней десять… Потом, если ничего не раскопаем, извинюсь…

— Вы не продержите его и трех суток, — прервал прокурора Гуров. — На серьезную провокацию я никогда не пойду, если мы задержим его за драку, то через час на вас обрушится телевидение, на следующий день — журналисты, и к вечеру вас снимут, а киллера освободят.

— Петр Николаевич, где ты отыскал такого чистоплюя? — спросил Драч.

— Лет двадцать с лишним назад на улице подобрал. Он с детства больной, — серьезно ответил Орлов. — Ты, Федул, такой старый, не помнишь, нас в те годы учили: коли не доказано обратное, человек невиновен.

— И сколько же ты, великий сыщик, собираешься людей уложить, чтобы доказать, что убийца есть убийца?

— Значительно меньше, чем генералы, правительство и президент уже уложили в Чечне, доказывая вообще неизвестно что.

— С таким языком и на свободе? — Драч поднялся. — Ну, желаю удачи, сыщики.

— Господин помощник прокурора, — Гуров открыл Драчу дверь, — не волнуйтесь, на свободе я временно, исключительно по недосмотру властей предержащих.

Неожиданно Драч обнял сыщика, на мгновение прижал, затем оттолкнул и вышел.

Гуров расхаживал по своему кабинету, Артем Ермаков лениво шлепал по клавишам, Крячко мастерил из бумаги кораблик.

— Солдат спит, служба идет. — Крячко выставил на стол свое творение. — Артем, хорошо быть подчиненным, скажи? Вторые сутки палец о палец не ударил, сидишь — балдеешь, и совесть ни гугу, помалкивает. Она знает: ты приказа ждешь, начальник рядом, ему с горки виднее.

Артем взглянул виновато, молчал. Гуров остановился рядом с Крячко, сказал:

— Станислав, я про твою совесть вообще никогда не слышал. Достань лист чистой бумаги и ручку.

— Момент, господин полковник, — Крячко открыл папку, выложил ручку. — Выполнено!

— Лейтенант, подождите, может, у вас случайно какая-нибудь завалящая мысль появится. Ермаков подошел, встал рядом.

— Мне необходимо провести конспиративную встречу у зоопарка. — Гуров нарисовал на листе крестик. — Сколько машин меня «поведут»?

— Наверное, две, — пробормотал Ермаков.

— Одна, — уверенно сказал Крячко, — а через пару минут их станет три.

— Согласен, — Гуров чертил и объяснял. — Сворачиваю на Калинина. Тут, я думаю, они разделятся: одна обгонит, другая останется на хвосте, третья свернет на Герцена, пойдет параллельным курсом. Напротив особняка Морозова я убыстряюсь и тут же ухожу направо, на Воровского…