Лесли Чартерис - Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]

Он перегнулся вперед и дружески похлопал Кристину по плечу.

— Все будет о’кей, мисс, — раздался его ободряющий голос. — Босс разберется в этом. С такой башкой он мог бы заправлять большими делами в Штатах.

— Всему есть пределы, — возразил Саймон.

Он постарался систематизировать известные ему детали сложившейся ситуации. Но чем больше он думал над проблемой, тем более фантастической она ему казалась.

Для испанца лотерейный билет — «документе дель портадор», самая ценная бумага из существующих в мире. Его обезличенность, отсутствие ссылок на принадлежность, в сочетании с многочисленными указаниями и судебными распоряжениями и Бог знает какими еще формальностями делали его единственным документом, позволяющим получить выпавший на него выигрыш. У продавца билета не оставалось даже корешка квитанции или чего-либо подобного, и управление лотереей становилось бессмысленным делом. Другими словами, тот клочок бумаги, которого лишился Ванлинден, не более семи дюймов в длину и четырех в ширину, разделенный на двадцать частей, был единственным основанием для выплаты пятнадцати миллионов песет, то есть двух миллионов долларов или четырехсот тысяч фунтов по самым скромным подсчетам, то есть более трехсот пятидесяти тысяч долларов за квадратный дюйм. Другими словами, этот билет — самая дорогостоящая, компактная, обезличенная ценная бумага на свете, и каждый мог предъявить на него свои права.

Он перестал расхаживать по комнате и снова посмотрел на Ванлиндена. Силы оставили старика, и тот снова повалился на подушки. Его слабый, измученный взгляд по-прежнему преследовал Святого, но убедившись, что Саймон ничего не знал, взгляд вдруг потух, и только боль застыла на лице.

Святой повернулся к девушке.

— Если намерения Грейнера были таковы, то почему он дал вам уйти?

— Он и не собирался, и я не верила ему. Каждый день мне становилось все страшнее, я боялась за Джориса. Когда стало известно, что официальная таблица наконец-то прибудет из Мадрида… я была уверена… Джорис не проснулся бы на следующее утро.

— И вы решили сматывать удочки?

Она кивнула.

— Мы сделали вид, что ложимся пораньше, и вылезли в окно. Грейнер еще не спустил собак…

— У них сторожевые собаки?

Девушка вздохнула.

— Да, но они еще были на привязи, и нам удалось ускользнуть. Потом они хватились и догнали нас. А тут приехали вы.

Святой задумчиво пускал дым кольцами.

— Итак, они заполучили билет, но явно не собирались убивать Джориса, не так ли? — Он пристально смотрел на нее. — Вам это не кажется странным?

Она запустила руку в свои густые, спутанные волосы.

— Боже мой, откуда мне знать?

— Подумайте, ведь они могли убрать Ванлиндена, потому что он знал слишком много. У них могла быть и другая причина. Если бы он удрал, лишившись билета, то мог поднять страшный шум. Это не так просто, но возможно. Люди редко покупают полный билет за две тысячи песет, чаще только часть, особенно в такой дыре, как эта, так что неудивительно, что продавец мог его запомнить. Если бы он умер, можно было сказать, что купили билет у него, а вот если он поднимет шум, то…

— Интересно, как? Он полицию сам за версту обходит…

— Здесь можно поспорить. Ведь Джорису было бы уже нечего терять. Взгляните на это дело его глазами, богатство почти у него в кармане, только руку протяни, и вот в последний момент кто-то лишает его всего. Здесь можно ошалеть от ярости и отомстить любой ценой. Не знаю, каков у Робина Грейнера психолог, но мне хотелось бы взглянуть на эту ситуацию его глазами. А что ты думаешь по этому поводу, Хоппи?

Некрасивое лицо мистера Юниаца скривилось в мучительном упреке. Даже во время полного спокойствия и безмятежности оно напоминало нечто, сработанное из сырой глины скульптором-любителем. А в тот момент оно смахивало на произведение футуриста и просто просилось в музей авангардизма. Мистер Юниац, однако, мало заботился о своей красоте, человек простых вкусов и безыскусных взглядов просто поморщился, услышав слово «думать».

— Кто — я? — мучительно выдавил он.

— Да, ты.

Юниац откусил кусок своей сигары и задумчиво проглотил его.

— Ну, босс, — начал он неуверенно, заметил на себе взгляд Святого и продолжил свои мучения. — Этот парень, Грейнер, ты о нем говорил мне в Мадриде?

— Точно.

— Из-за него мы приехали сюда?

— Опять верно.

— Лотерейщик? — выпалил Хоппи, ощутив под ногами твердую почву.

Саймон одобрительно кивнул.