Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]

— Вот он, эта американская сволочь! Он нарочно сбил его! На такой махине, он считает, ему все позволено…

Но тут вмешался старый кюре в длинной пелерине и берете.

— Успокойтесь, прошу вас, — сказал он. — Я прекрасно видел, что произошло. Пешеход сам бросился под машину этого офицера.

Я не мог подойти к человеку, распростертому на дороге. Странная растерянность сковала меня. Невероятно, но я думал о другом. О том, что, наверное, старый кюре в берете служит в церкви, которую я только что миновал. Мне стало страшно при виде собирающейся толпы. Я чувствовал, как в людях растет враждебность ко мне. Все произошло очень быстро, но я ощущал такую усталость, будто пробежал кросс.

Двое мужчин склонились над потерпевшим, неуверенно ощупывая его. Они были в явном замешательстве, не зная, как определить, насколько серьезно он ранен.

— Это… это важно? — спросил я.

Я смутно чувствовал, что выбрал неверное слово. Но мой французский всегда оставлял желать лучшего, а сейчас у меня из головы вылетела большая часть моего словаря.

Люди расступились. И тогда я увидел человека. Его голова лежала на бордюре тротуара, неестественно свернувшись набок. Глаза были открыты, казалось, он смотрит на меня, но взгляд его был пуст, ужасающе пуст.

— Думаю, что он мертв! — заявил один из ощупывавших его мужчин. И добавил взволнованно: — Посмотрите! У него из уха течет кровь, а это скверный признак.

При виде подошедших полицейских я немного успокоился. Именно в таких обстоятельствах чувствуешь себя по-настоящему иностранцем, пусть даже твои дети родились в этой стране.

Полицейский помоложе расстегнул пальто и пиджак потерпевшего, приложил руку к его груди. Это длилось довольно долго, так как полицейский был обстоятельным парнем. Затем он встал, расстегнул свою накидку, снял ее с плеч, широко развернул и накрыл лицо и грудь мужчины.

Кто водитель машины? — сурово спросил его коллега, высокий простуженный парень с орлиным носом; шея его была закутана в толстый шерстяной шарф домашней вязки.

— Это я!

Взглянув на меня, полицейский явно смягчился. То ли оттого, что я был офицером, то ли оттого, что американцем.

— Есть свидетели?

Все молчали. Я поискал глазами священника. Он стоял перед трупом на коленях. Мне пришлось дотронуться до его руки.

— Месье кюре, пожалуйста. Вы ведь свидетель.

Кивнув, он быстро перекрестился.

Полицейский отвел кюре в сторону, и они принялись беседовать. Полицейский записывал что-то в блокнот. Я спросил у его напарника, что мне делать, и тот ответил, что мне следует подождать, пока не приедет машина «скорой помощи» забрать тело, а затем я должен буду отправиться с ними в полицейский комиссариат, потому что речь идет о смерти человека. Я подумал, а не арестуют ли меня? Но мысль об этом не волновала. Куда больше меня занимало странное поведение человека, лежавшего сейчас на грязной мостовой с раскинутыми ногами, перед тем как он бросился мод мою машину. Да, он сам бросился под машину, и все же по не походило на самоубийство.

Конечно, мне никогда прежде не приходилось видеть лицо человека, добровольно выбравшего смерть. Но, надо думать, у него были бы совсем другие глаза перед последним шагом. К тому же я ехал медленно, если бы он случайно не оступился, то у него не было бы ни малейшей царапины.

Загадка его поступка сверлила мне мозг, как бормашина.

Зеваки, потеряв интерес к мертвецу, перенесли свое внимание на мою машину. Они бесцеремонно разглядывали ее, трогали, открывали дверцы, обменивались глупыми замечаниями.

— Эта тачка годится только для моего садовника! — похмыкивал человек в кожаном пальто, который совсем недавно хватал меня за лацканы кителя.

Я не осмеливался вмешиваться. Мой «олдсмобиль» был белого цвета с черным капотом, а сиденья обтянуты синей кожей. Какой-то балагур заявил, что из машины вышла бы прекрасная квартирка, и женщины двусмысленно захихикали. Вокруг трупа вдруг возникла какая-то карнавальная атмосфера. В доме напротив располагался магазин электротоваров, ка его витрине было выставлено с десяток телевизоров. С их экранов, десятикратно повторенная, вещала очаровательная французская дикторша. Перед каждой новой фразой, делая паузу, она принимала необыкновенно вдохновенный вид.

Почему же этот человек так взволнованно взглянул на меня, прежде чем шагнуть под машину?

Наконец приехала «скорая помощь». Не без труда развернув складные носилки, полицейские уложили на них труп.